– Отпусти меня немедленно! – Рейнар потерял самообладание. Веревки вгрызлись глубже.
– Никто этого не хочет, но по-другому не получится…
– Да ты представляешь себе, что его величество с тобой за это сделает?!
Король… Красный от вина песок под сапогами Редриха, бормочущий что-то рот, рассеянный взгляд, брошенный Рейнару, пока герцога проглатывала тьма…
– Он не расскажет, – прошелестел другой голос, сухой и безжизненный. Кажется, это был магистр Мархедор. – Попробуем что-нибудь еще?
Рейнар ощутил рядом чужое присутствие.
– Хорошо. Давайте поговорим, – быстро сказал он. – Я до сих пор не понимаю, в чем меня обвиняют.
– Что ты сделал с магией кольца? – скучным голосом чиновника повторил Гримвальд.
– Ничего. – Молчание. – Клянусь, я даже в руках его почти не держал! Только когда отобрал у ведьмы.
– Не сходится, Рейнар.
– Что там у тебя не сходится? Я все расскажу, если ты объяснишь мне, в чем дело. Мне нечего скрывать. Я же, блядь, самый верный пес его величества!
Кто-то издал коротенький невеселый смешок, и снова повисла пауза. Рейнар и сам ощутил нелепость своих слов – особенно теперь, когда расслышал тихое холодное эхо, окончательно подтвердившее догадку о том, где именно его допрашивают.
– Верный пес, – задумчиво повторил Гримвальд.
По глазам ударил свет: с головы стянули мешок. Рейнар осмотрелся. Догадка подтвердилась.
Балка, на которой его подвесили – к счастью, орудий пыток рядом не было, – действительно находилась в подземелье. Вот только это была не тюрьма, и впервые на его памяти это святое место чей-то извращенный ум осмелился осквернить пытками. Впрочем, нет, все правильно: для Рейнара само это место было пыткой.
Костница Великого Бракарша – бывшая молельня, располагавшаяся неподалеку от королевского дворца в подземелье, – была сокрыта от чужих глаз. Неизвестно, кто впервые пришел к выводу, что человеческий скелет – самая совершенная и прекрасная природная форма. Неизвестно, кто развил эту мысль, предложив заменить банальные благородные металлы и драгоценные камни тем, что составляет основу существования каждого человека. Так или иначе, все в Костнице – гобелены, люстры, чаши, барельефы, алтари, лепнина – было собрано из выбеленных временем костей. Черепа, аккуратно уложенные друг на друга вместо кирпичной кладки, заполняли глубокие ниши. Одни скелеты, одетые в полный доспех, с оружием в руках, пригвожденные к стенам, сторожили лестницу. Другие, в нарядах придворных дам, держали в руках кубки из черепов, с драгоценными камнями вместо давно выпавших зубов. Зубы, впрочем, тоже нашли свое место на гобеленах, в орнаментах и гербах вместе с ребрами и мелкими косточками.