Латерфольт, даром что был полукровкой и, как он сам говорил, в лесах чувствовал себя лучше, чем на пустошах, стал символом освобождения хиннов. Им не было никакого дела до священной войны Яна Хроуста, но за Латерфольтом они готовы были идти куда угодно. А сам он шел по пятам мертвого гетмана, без чьего имени не обходился ни один разговор в городе Сироток.
Днем Тавор гудел и бурлил, как улей. Каждый в городе был чем-то занят. Здесь не было своего и чужого: у каменных ворот все пришедшие сбрасывали в большой котел свое добро, чтобы затем сообща пользоваться тем, что мог предоставить город. Жилье, еда, одежда – здесь делили все по-братски.
Никаких больше господ. Никакой дани. Никаких святош с их проповедями во славу Единого Бога – лишь наставления Тартина Хойи, звучавшие на городской площади от рассвета до заката. Тавор жил скромной свободой и радостью общего труда и на глазах вырастал все выше поверх убогих руин, как новая правда на трупах прогнивших законов былых времен.
Все это в первый же день рассказал Шарке Латерфольт, гордо показывая ей странные таворские дома, похожие на налепленные среди развалин кривые башни. Но всякий раз, когда Шарка спрашивала, почему Свортек подарил Тавору Нить и помог скрыть его от короля, Латерфольт капризно щурился и обещал, что обязательно расскажет. Но не сегодня, а завтра!
Это «завтра» пока так и не наступило…
Тарра привел Шарку в ее покои в особняке, который раньше, наверное, принадлежал какому-то вельможе. Он единственный почти не пострадал от времени, и здесь расселяли на первое время важных гостей Тавора. Хотя внутри пахло солью и сыростью, а стены покрывали красные грибы, от которых никак не получалось избавиться, это было самое роскошное жилье, где Шарке и Дэйну доводилось бывать. Внутреннее убранство совершенно не напоминало Тавор с его простым, бедным, но надежным укладом, где каждый житель трудился на благо города и своей общины.
Войдя в свою комнату, Шарка обнаружила на столе кувшин душистой медовухи и ее любимые кнедлики с ягодами, которыми егермейстер баловал гостью с самого первого дня. Но сегодня вид еды ее совсем не обрадовал. Странное поведение Латерфольта погасило тот восторг, который обуял Шарку, когда бывшие пленники тянули к ней грязные руки с обломанными ногтями. Она уселась у окна, глядя на огненно-красный закат над спокойным морем, и стала придумывать вопросы, которые задаст Латерфольту, когда он придет. Если, конечно, она не растеряется под его ласковым взглядом, как случалось каждый день…
Солнце упало в море, и огни Тавора прорезали сумерки, а Латерфольт все не шел. Дэйн пропадал где-то вместе с ним. Тарра, который охранял покой Шарки в соседнем помещении, просунул голову в дверной проем и сообщил, что ненадолго отлучится. В его голосе звучало мальчишеское волнение, но Шарке не хотелось спрашивать, куда он направляется. Ее интересовало другое.