– Нет, просто…
Вилем, маленький изгой Вилем, баюкающий на коленях окровавленную голову отца, стоял перед ее глазами.
– Я не могу… Ты же знаешь, кем я… Что я… Я грязная! – Шарка наконец отняла руки от лица. Слезы в глазах размыли Латерфольта, но она все еще видела перед собой испуганного мальчика.
– Шарка, – прошептал Вилем и обхватил ее, прижал к себе, как ребенка, и стал медленно раскачиваться, пока она бормотала бессвязные слова, уткнувшись в его грудь. – Шарка, я так не думаю. Для меня ты – самое чистое, самое прекрасное существо на свете, милая…
Как ей было объяснить, что она и вправду грязная? Всю жизнь самое отвратительное отребье использовало ее для утоления своей похоти, и никто не видел в ней ничего чистого и прекрасного. Но вдобавок теперь она содержала в себе еще большую мерзость – ту самую, что выжигала целые деревни вместе с женщинами и детьми, что хохотала, пока демоны разрывали людей в клочья, искалечила тысячи судеб, включая судьбу самого Латерфольта…
Как же он не понимает?
Голос Свортека, сила Свортека, воспоминания Свортека – все это осталось в ней. Как можно полюбить того, кто содержит в себе такое великое зло?!
Но Латерфольт, похоже, вправду не понимал.
– Прости. Я слишком поспешил. Я не хотел тебя пугать…
– Ты здесь ни при чем.
– Я не хотел тебя расстраивать, я просто… Боги, какой же я дурак…
– Нет! – закричала Шарка. – Не смей говорить так о себе!
Разве имеет право она, чудовище, грязная шлюха, так вести себя со своим спасителем, который принял ее как равную, который впервые в жизни не захотел ее использовать, а вместо этого защищал, оберегал, гордился?
Слезы высохли. Шарка выбралась из объятий Вилема, упала перед ним на колени, принялась быстро, яростно развязывать шнуровку на его штанах и взяла в руку твердый горячий член.
– Нет, нет, нет, – бормотал Латерфольт, пытаясь убрать ее руку, но она лишь вцепилась в него крепче.
– Ты не хочешь?
– Хочу, но… – Он изо всех сил боролся с собой, судя по тому, как яростно пульсировала его плоть в ее руке. – Шарка… Я просто хочу, чтобы ты тоже этого хотела.
Он крепко сжал ее руки в своих и мягко, но уверенно увел их от паха. Шарка больше не настаивала, оставшись сидеть на коленях. Вихрь чувств унесся прочь, оставив тупое онемение: она уже ничего не понимала. Латерфольт зашнуровался, помог Шарке сесть обратно на кровать и подобрал с пола плащ.
– Латерф… Вилем.
Егермейстер, уже отпиравший дверь, обернулся, удивленно приподняв брови при звуке своего имени.
– Останься, – попросила Шарка. – Просто поспи со мной.
– Хорошо, – отозвался он без раздумий.