На земле перед ним лежал мешочек, полный сухих серых цветков причудливой формы, похожих на уродливые орущие лица младенцев и пахнущих армейскими сапогами. Рейнар вздохнул, смял в руке пригоршню цветов и натер мясо получившейся серой пылью. Блазнивка была совершенно бесполезна для людей (не считая совсем уж безнадежных торчков), зато грифонов превращала в послушных слуг, лишая их знаменитого гордого непокорства.
Заяц исчез в клюве Такеша за считаные мгновения. После этого зверь, без всякого выражения посмотрев на Рейнара, положил украшенную седой гривой голову на передние лапы и заурчал, переваривая лакомство.
– Даже ты торчишь, старая курица, – поморщился Рейнар и щелкнул грифона по клюву. Тот не повел и ухом. М-да…
– Отдыхаешь? – раздался бодрый голос Златопыта. Генерал навис над Рейнаром. На лице его, как обычно, красовалась довольная улыбка человека, у которого получается все, за что он берется.
– Отдыхаю, – ответил Рейнар, предчувствуя нехорошее.
– Потом отдохнешь, пойдем! Разведчик нашел тут неподалеку кое-что интересное.
Рейнар застонал:
– Мы уже разбили лагерь, Злат, мы неслись через этот чертов лес весь день! Мог бы ты, пожалуйста…
– Да что с тобой такое, блядь! – Тяжелый сапог Златопыта пнул Рейнара в бедро – не сильно, но унизительно. – Вставай, Рейнар, это приказ. Мне плевать, что ты герцог Митровиц и все прочее. Этой миссией руковожу я, и я приказываю тебе встать и идти со мной!
Раздражение, копившееся в Рейнаре все эти дни после известия о смерти кьенгара, едва не вылилось на генерала в виде отборных ругательств. Кроме того, давала о себе знать и усиливающаяся ломка по мадемме… Но Рейнар собрался – придворная жизнь обучила его терпению, – обругал Златопыта у себя в голове и отправился вслед за генералом.
Лес уже оплетали сизые сумерки, и приходилось внимательно смотреть себе под ноги, чтобы не споткнуться о корень или камень. Они спускались в лощину. Рейнар на всякий случай держал руку на рукояти кинжала. Златопыт весело продирался вслед за провожатым, который указывал дорогу.
– Ну вот и пришли, а ты ныл, – неожиданно пробасил он, останавливаясь и пропуская Рейнара вперед. Тот опасливо подошел к генералу, поднял голову – и замер, как подстреленный олень.
Здесь деревья были другие – прямые, словно устремленные в небо копья с обрубленными ветвями. Кажется, сама земля под этими мертвыми черными кольями была выжжена. Трудно было сказать, что именно здесь произошло. Может, лесной пожар превратил этих великанов в черные обелиски, на которых все еще болтались какие-то…