Сиротки (Вой) - страница 93
Рейнар прижимал руку к ране, оседая на ватных ногах. Глаза сковала мутная пелена. Сквозь нее он увидел взлетающее вверх некогда красивое лицо воина и командира, перекошенное животным ужасом.
Такеш разжал клюв. Златопыт на секунду завис в воздухе – и исчез в пропасти с душераздирающим воем.
– Такеш, – произнес Рейнар, ощутив, как клюв упирается в его бок, поддерживая. – Что мы наделали…
Он пытался оценить, насколько плоха его рана, но рассудок теплился едва-едва, как огарок свечи. Грифон подтащил его к себе, и Рейнар схватился за седло свободной рукой, пока другая тщетно пыталась зажать рану.
Седельная сумка с кольцом оказалась перед его глазами.
«Так вот как… это все… закончится?» – мелькнула мысль и угасла.
– Посмотри в той палатке! Там должны быть и вино, и полотно! Не в этой палатке, в дальней, черт тебя дери! – кричал Фубар Дэйну.
Мальчишка словно в полусне обходил трупы, пытаясь не наступать на кровь и внутренности, не смотреть на разорванную плоть и не ловить на себе удивленные взгляды мертвецов. Задача была непростой. Время от времени его скручивали рвотные позывы.
– Долго еще этот кретин будет таскаться? – простонал Фубар.
– Иди, помоги ему! Он же деревенский мальчишка, пятьсот лет будет искать. – Морра толкнула Фубара в плечо. От толчка боль вспыхнула в ранах, и девушка, шипя, вжала голову в плечи. – Давай, я не умру тут без тебя!
Фубар застыл в замешательстве, кинув очередной тревожный взгляд на ведьму, но все же поднялся.
Шарка сидела у своего дерева, целая и невредимая, но снова похожая на сломанную куклу. Она шумно и медленно дышала – свистящий вдох сквозь зубы, рычащий выдох, – пока взгляд бездумно блуждал по лагерю. До того как Фубар послал его за водой и тряпками для Морры, Дэйн пытался растормошить сестру: тряс, дергал за волосы, что-то показывал на языке жестов. Однако Шарка ни на секунду не вышла из своего забытья и продолжала вяло пялиться по сторонам, как умирающая на суше рыба.
Морра тихо стонала, закусив палец. При каждом движении ее раны начинали ныть, словно невидимая рука вгоняла стрелы еще глубже в плоть. Фубар сказал, что ей повезло: ни одна стрела не задела кость. Должно быть, воины растерялись и промазали мимо цели, увидев, как королевская приближенная кинулась навстречу смерти, чтобы защитить преступницу, которую сама же поймала…
Даже звучало это абсурдно. Фубар, кажется, не понимал абсолютно ничего.
Сама Морра даже радовалась боли. Раны были пустячные, а для Фубара, бывалого воина, вытащить два гладких наконечника – дело пары минут. Зато боль притупляла мысли, отвлекала ее от картины, что упрямо стояла перед мысленным взором: ведьма в боевом экстазе, совсем не похожая на испуганную и наивную девчонку. Это было последнее, что осталось от Свортека, – а осталось, кажется, гораздо больше, чем они все предполагали.