— Я понимаю, что тебе это неприятно слышать, — развел руками Коллачи, — но твоя мать никогда не была той патриоткой, за которую себя выдает. И в те исторические дни она, по словам деда Жозефа, говорила только о деньгах и нарядах из хорошего лионского шелка. Что касается Карло, то он уже 25 мая появился в Аяччо и на каждом углу принялся провозглашать: «Да здравствует король и его правительство»… Ты родился, пятнадцатого августа?
— Да…
— Это тоже не так! По той простой причине, что 26 августа 1769 года Летиция вместе с Марбёфом отправилась в Бретань, а вернулись они в мае 1770 года уже втроем. То есть, с тобой. Дату твоего рождения внесли позже, дабы соблюсти видимость приличия…
Коллачи сделал несколько глубоких затяжек и долго смотрел, как душистый синий дым уходил вверх. Затем молодой офицер услышал эпопею о своем крещении.
Началась она с того, что кюре Аяччо отказался крестить ребенка и вносить его в церковь. Потребовалось личное вмешательство Марбёфа, который послал в Аяччо королевского прокурора Лорана Гибегу с приказанием любой ценой покончить с этой историей.
Лоран Гибега решил стать крестным отцом Наполеоне, не взирая на отсутствие родственных связей с семьями Летиции и Шарля.
Однако кюре и на этот раз отказался выдать купель для крещения, и церковную церемонию совершили на дому. Акт о рождении Наполеона был внесен в книгу записей крещений Аяччо только 21 июля 1771 года.
В тот же день Марбёф, который проводил в Бастии заседание Высшего совета двенадцати, несмотря на крайнюю занятость, приехал в Аяччо. «Граф де Марбёф — пусть это останется между нами — приехал в Аяччо 21 июля на крестины Наполеона, — писал архидиакон Люсьен Боунапарте деду Летиции Жозефу Пьетрасанта, члену Высшего совета двенадцати в Бастии. — В доме его ждало много людей, и поначалу он ограничился тем, что послал своего мажордома предупредить Летицию о своем приезде и о намерении лично поздравить ее немного позже. Он пробыл здесь шесть часов».
— И если кто-нибудь скажет, что губернатор уехал из Бастии в момент, когда его присутствие там было особенно необходимо, с единственной целью поздравить в Аяччо некую даму весьма скромного положения в день крестин малыша с такими, как у него, глазами, только из-за вежливости, я вряд ли с этим соглашусь…
— Наверное, это так… — кивнул Наполеоне.
Коллачи раскурил потухшую трубку и продолжал свой рассказ.
Пользовался ли своим положением сам Карло? Да, пользовался, потому и писал деду Летиции 25 августа 1771 года: «Мы должны ускорить процедуру установления дворянства нашей семьи при содействии и помощи графа де Марбёфа. Сейчас или никогда. Он был в Аяччо в течение 8 дней, а последнее время он, Марбёф, приезжает за Летицией каждый вечер, вызывая зависть у наших соседей».