Более того, у него появилось непреодолимое желание обнять госпожу Пермон и впиться в ее полные губы горячим поцелуем. И однажды, подавая ей какие-то коробки и коснувшись ее упругих бедер, он не выдержал и прижался к ней еще сильнее.
Госпожа Пермон быстро уловила настроение молодого человека, но когда он стал собираться школу, она просила его запросто бывать у них в любое время.
С первого же урока Наполеоне почувствовал разницу между парижской школой и бриеннским училищем. Дело в ней знали и спрашивали по самому высокому счету.
После занятий его вызвал начальник курса, грузный полковник с огромными черными бакенбардами. В роскошном кабинете де Лурье, как была фамилия полковника, находился какой-то рослый парень с симпатичным и добрым лицом.
— У нас в училище, — с улыбкой взглянул на Наполеоне де Лурье, — каждый новичок получает своего наставника, и таким «старшим» для вас будет де Мазис! — указал он на парня. — Так что прошу любить и жаловать!
К удивлению полковника, новый ученик не выразил никакого восторга и, судя по его хмурому лицу, не испытывал ни малейшего желания знакомиться со своим наставником.
— Вас что-то не устраивает? — поинтересовался он.
— Я привык все делать сам, — пожал плечами Наполеоне, — и мне не нужна нянька!
Де Лурье был не из тех, кто вступал в споры с подчиненным, и его мало волновали их чувства. Он считал себя полновластным хозяином курса и никогда не упускал случая напомнить об этом.
— А мы, — слегка повысил он голос, — привыкли к тому, что наши ученики не обсуждают введенные нами правила, а беспрекословно исполняют их! А тех, кому они не нравятся, мы не держим! Приступайте к своим обязанностям, шевалье! — взглянул он на де Мазиса.
Тот щелкнул каблуками и направился к выходу из кабинета. Наполеоне последовал за ним. Как только они оказались в коридоре, де Мазис протянул Наполеоне руку.
— Меня зовут Александр! — мягко сказал он.
Желая с первой же минуты знакомства поставить на место совершенно ненужного ему «старшего», Наполеоне хотел было ответить резкостью, но взглянув в добрые глаза своего опекуна, неожиданно для самого себя крепко пожал протянутую ему руку.
— Наполеоне!
— Как-как? — совсем рядом послышался чей-то громкий насмешливый голос. — На-по-ей-о-не? Так что ли?
Молодой корсиканец повернулся и увидел двух высоких стройных ребят с красивыми и надменными лицами.
— Что ты молчишь? — усмехнулся один из них, ухоженный блондин с неприятным взглядом больших карих глаз. — Надо отвечать, когда спрашивают старшие! Он, что, глухой? — вопросительно взглянул он на де Мазиса.