Имант, молча, встает и наливает мне большую чашку чая. Из хлебницы достает батон, из холодильника докторскую колбасу. Вместе с разделочной доской и ножом кладет на стол передо мной. Это прямо что-то новенькое… С чего вдруг такая трепетная забота?
– Ешь давай, а то скоро на дистрофика станешь похож. Люда вернется, скажет, что я тебя здесь голодом морил.
– Мне все равно вес нужно сбрасывать до 72-х.
– Уже успокоился бы ты со своим боксом, а? Далась тебе эта олимпийская медаль!
– Не… это святое, тут дело принципа.
– Ильяс тебя совсем заездил.
– Ничего… сейчас в график с тренировками войду, и станет полегче.
Заставляю себя встать и помыть руки. Потом сооружаю бутерброд с колбасой. Но есть и, правда, совсем не хочется. Вяло жую, тупо уставившись в одну точку над плитой. Ем безо всякого удовольствия, даже вкуса колбасы не чувствую.
Молчим… Каждый думает о своем. За окном в саду стрекочут ночные цикады – обожаю этот успокаивающий, размеренный звук. Как же хорошо, что мы переехали за город, а то сидели бы сейчас в душной городской квартире. Вот, оказывается, с Имантом можно и комфортно молчать за столом, он хорошо чувствует эту грань, когда любые слова лишние.
– А где наш пострел?
– Умаялся и дрыхнет наверху. Я его вечером погонял по саду хорошенько, чтобы вся дурь вышла.
Я фыркаю и тянусь за чаем. Это как же надо было пса загонять, чтобы он даже не спустился меня встречать?! Изверг этот Имант, как есть изверг!
– Завтра в 12.00 в ЦК совещание в отделе культуры, тебе не мешало бы съездить. Только оденься прилично, не зли товарищей, у них и так на тебя аллергия.
Щелк, щелк, сушки закончились.
– Пусть супрастин выпьют. А по какому поводу совещаться будем?
– Композиторов собирают и поэтов песенников. К Олимпиаде нужны песни. Поучаствуешь?
– Не вопрос. Долго ли с айфона скачать. У меня даже готовый список где-то был. А это что – Романов распорядился?
– Романов. Но сам тебе звонить не захотел.
– Все дуется на меня? Когда только надоест…
Имант пожимает плечами и ищет рукой сушку в вазочке, не находит. Его любовь к разным баранкам забавна, они у нас в доме теперь не переводятся – мама за этим особенно следит. Ну, должен же человек иметь хоть какие-то слабости?
– Матери почему не звонишь?
– Вчера звонил и завтра позвоню, а сегодня замотался. Как они там отдыхают?
– Нормально. Сегодня в Домском соборе были на концерте органной музыки.
– Везет им… я бы тоже не отказался.
– Успеешь. Какие твои годы…
– Сам-то понял, чего сейчас сказал?
Мы переглядываемся и начинаем смеяться. Вернее смеюсь я, а Веверс только скупо улыбается. Но для него и это достижение. Эх, кто же знает, сколько мне здесь отмерено? При таком темпе жизни и при таких врагах я ведь и до двадцати могу не дотянуть. Допиваю чай, иду мыть чашку.