– А зачем? – из меня вновь полез гонор.
Да, я сказал старику, что было страшно, но это же война! На ней разве может быть по-другому? А он опять за свое… В конце концов, все это было давно. Понятно, что вновь куда-то сейчас закинет, знать бы, как он это делает…
– Ты же сам сказал, что не понимаешь, откуда жестокость. Утверждаешь, что если бы мы не сопротивлялись, то и немцы бы к нам относились по-человечески? Посмотри сам, как они относились к мирным гражданам, не к солдатам Красной Армии, глядишь, и этот вопрос отпадет!
Ставшая уже привычной каша в голове, круговерть мыслей и образов, темнота и крайне неприятное пробуждение…
Грязь. Грязь повсюду, куда ни смотри. Как в замедленной съемке, я вижу, как она растекается повсюду. А еще мерзкий холодный дождь, идущий просто стеной. Каждая капля, падая на мое лицо, казалось, была похожа на пулю, я ведь теперь знаю, что такое пуля!
Лежу лицом вверх, серые, свинцовые тучи висят так низко, что кажется, до них можно дотронуться рукой. Вокруг суета, но пока не хочется думать о том, что происходит вокруг. Почему-то меня интересовало лишь тяжелое небо над головой, никогда особо не обращал на него внимания, а тут прямо засмотрелся и задумался.
Поразмышлять не дали. Удар в бок вывел из безмятежного состояния и заставил закусить губу. Сладковатый привкус крови во рту дал понять, что я чуть не откусил ее, эту самую губу. Скосив глаза в сторону, откуда пришел удар, вижу черные, но очень грязные сапоги. А еще людей, так же, как и я, лежавших в различных позах.
– Вставай, свинья! – сказано было на немецком, но, как и ранее, я понимал говорившего.
Медленно, сначала подтянув под себя ноги и опираясь на руки, пытаюсь подняться. Выходит, но с таким трудом, что с губ срывается стон.
– Вперед!
В полусогнутом положении начинаю движение в указанном направлении, рядом также поднимают и других людей. Слева вообще целая колонна стоит, человек пятьдесят, может, и больше. Нас ведут куда-то по дороге, вокруг замечаю едва начавшую пробиваться траву. Весна, похоже, хоть и довольно холодно еще. Тело болит, меня шатает, чувство голода, жажды и бессилия.
Что еще мне предстоит пережить? Вроде уж столько всего испытал, что больше, чем сам старик видел, а он опять это со мной проделал. О, кажется, пришли. Люди после команды немецких солдат останавливались и замирали.
– Куда это нас? – тихо спросил я у ближайшего ко мне старика.
Совсем старый дедок, лет девяносто, а может, и больше. Худое лицо не полнила даже борода, которой дед зарос по глаза. Вопрос мой был не просто так задан, в этот раз я вроде не военный, да и вокруг все в гражданской одежде.