Что происходит-то? Куда гонят такое количество обычных граждан? На работы? Не похоже. Зачем же тогда издеваться, пинать, бить прикладами, ведь так и убить можно, какой из такого побитого пленного работник? Да и почему нами, вроде как гражданскими, вообще армия занимается, им что, делать больше нечего?
– Как и других, милок. Ты что, разве не знал, что немцы расстреливают всех евреев?
Я что, теперь еще и еврей? Очень интересно. Об этих помню мало, но, кажется, это вообще единственная нация в мире, которая всю жизнь жалуется, что их притесняют, истребляют и прочее. Вроде как после войны они даже умудрились доказать, что против них велся целенаправленный геноцид. Ну, не знаю, не знаю, в жизни всякое слышал, может, немцы и правы, что во всех бедах мира винят евреев? Разве мне об этом судить, кто я? По мне, так они и сами неслабо везде лезут, за что и получают.
– Стоять, построиться! – последовала новая команда от конвоира.
Дождавшись, когда вся толпа остановится и под действием прикладов подровняется, нам внезапно приказали раздеваться. Люди переглядывались, не понимая, что от нас хотят, поэтому фашисты стали кричать и торопить. Я тоже крутил головой не понимая, зачем это представление. Если, как сказал этот дед, который шел рядом, нас хотят расстрелять, зачем раздевать?
В построившейся толпе были и мужчины, и женщины, и даже дети. Последние вообще не понимали, зачем они тут, что от них хотят, и только без перерыва плакали. Рыдали и женщины, снимая с себя грязную и местами порванную одежду. Получив еще раз по ребрам прикладом карабина, я присоединился к процессу.
Раздеться приказали полностью, люди, не только женщины, стесняясь своей наготы и пытаясь хоть как-то прикрыться, продолжили снимать с себя уже нижнее белье. До этого я еще косил глазами, стараясь разглядеть то, что происходит, но сейчас стало так стыдно, что, повесив голову, выбросил все мысли. Выбросил, потому как пришло понимание…
«Что вы делаете?!» – хотелось кричать, но язык был словно чужим и не слушался меня. С минуту мучений я все же заставил себя поднять глаза на ближайшего немца и закричал:
– Что вы делаете? Ведь это же простые люди! Что они вам сделали? Зачем так?
А дальше мне в голову прилетел кулак, удар был не сильным, но нос мне разбили. Я вновь поднял голову и хотел открыть рот, но возле меня уже оказались несколько солдат и, похоже, офицер.
– Вы, еврейские свиньи, вы не должны жить, как и русские, вы рабы, а с рабами можно делать все, что захочешь! – буквально выплюнул мне в лицо офицер. – Вы занимаете пространство, необходимое для подданных Великого рейха, кроме того, жиды не являются людьми по определению, так почему мы должны обходиться с вами как-то иначе?