– Да ладно. В лучшем случае двести. Если ты перестанешь тратить дневные часы, споря со мной, я мог бы доставить тебя туда до заката.
– Гэвин, это невозможно. Даже для тебя. Но даже если бы и было возможно, я не могла бы просить тебя…
– И не надо. Я сам вызвался. Скажи мне, ты предпочла бы торчать две недели на корвете? Сегодня ясно, но ты же знаешь, как налетают эти штормы. Я слышал, что во время твоего последнего плавания ты так позеленела, что могла бы извлекать прямо из своей кожи.
– Гэвин…
– Важная миссия, не так ли? – спросил он.
– Белая убьет тебя за это. Она назвала твоим именем язву. В буквальном смысле.
– Я Призма. Это дает некоторые преимущества. И я люблю греблю.
– Ты невозможен, – сдалась она.
– У всех нас есть свои маленькие таланты.
Кипа разбудил запах апельсинов и дыма. Было все еще жарко, вечернее солнце проникало сквозь листву и щекотало его лицо. Он каким-то образом сумел добраться до одной из апельсиновых рощ, перед тем как потерял сознание. Кип посмотрел вдоль длинных ровных рядов в поисках солдат, прежде чем встать. Голова все еще была тяжелая, но запах дыма вытеснил все мысли о нем самом.
Когда он подошел к краю рощи, смрад усилился. Кип увидел вспышки света вдалеке. Он выбрался из рощи и увидел садящееся за поместьем алькадесы солнце, это было самое высокое здание в Ректоне. Пока он смотрел, цвет солнца перешел из красивого темно-красного в более темный, злобный. Затем Кип снова увидел свет – огонь. Густой дым внезапно поднялся в небо и, словно по сигналу, взметнулся вверх в десятке мест по городу. За какие-то мгновения дым расцвел в бушующие над крышами пожары.
Кип услышал вопли. В апельсиновой роще лежала древняя статуя. Горожане называли ее Разбитым человеком. Большая часть ее исчезла за века после падения, но голова по большей части сохранилась.
Кто-то давным-давно вырезал ступеньки на разбитой шее. Голова была достаточно высокой, чтобы наблюдать восход солнца над апельсиновыми деревьями. Любимое место для парочек. Кип взобрался по ступенькам.
Город был в огне. Сотни пехотинцев окружили поселение широким свободным кругом. Когда огонь выгнал каких-то жителей из укрытий, конники короля Гарадула приготовили копья.
Это были старая хозяйка Дельклара и шестеро ее сыновей, каменотесов. Самый здоровенный, Микаель, тащил ее на могучем плече. Он что-то кричал остальным, но Кип не мог разобрать слов. Братья вместе побежали к реке, видимо, надеясь спастись там.
Им не суждено было туда добраться.
Всадники опустили копья, пустившись галопом шагах в тридцати от бегущей семьи.