5.
— Чую, чую, чую зас-с-с-с-саду, да-ссс! Белорыс-с-с-с-сые с-с-с-с-совс-с-с-сем рядом, да-ссс! — с громким чавканьем поглощая сырое кровавое мясо, сипел Азаил, злобно сверкая при этом своими белесыми насекомьими глазами. — Ты ничего не видел на охоте, с-с-с-сынок?
Слово «сынок» вывело юношу из какой-то розовой задумчивости. Он сидел за простым тесаным деревянным столом рядом с насекомообразным чудовищем и держал в руках деревянную ложку. Её, впрочем, он так ни разу и не опустил в миску с супом, который успел уже порядком остыть.
За окном — полярная ночь, пронзительно и злобно, как голодный дикий зверь, завывала вьюга, но в их домике было жарко натоплено. Освещение домика состояло из четырех глиняных ламп, чадно горевших на оленьем жиру. Светили они себе под нос, а потому все внутреннее пространство хижины тонуло в бархатной полутьме.
«Сынком» Азаил называл его крайне редко: либо когда был особенно доволен успехами юноши, либо когда хотел получить от него что-то такое, чего не мог добиться силой. Поскольку особенных успехов у ученика мага давно не наблюдалось, то это обращение Азаила показалось ему подозрительным. И он в очередной раз мысленно поблагодарил себя за предусмотрительность: если бы не тщательно сделанные им после удачных охот запасы, подозрения Учителя быстро перешли бы в нечто гораздо более серьезное.
— Нет, Учитель, ничего не видел, все как обычно. Только вот оленя трудно стало доставать. Может, снеги опять вернулись к нам, ведь медведи да волки столько не переедят, — «честно соврал» Азаилу юноша, что, надо сказать, ему всегда удивительно легко удавалось.
Почему-то ему не хотелось говорить Учителю о таинственных вспышках за горизонтом, о странных деревьях и, особенно, о красивых крылатых девушках — ведь они так идеально походили на «белобрысых летуний», о которых часто говорил Азаил, а потому реакция его могла быть только одна: «немедленно убиратьс-с-с-с-с-ся отс-с-с-с-с-с-сюда, да-сссс, немедленно-сссс». А именно этого больше всего на свете и боялся юноша — ему уже через пару часов после такого смешно, наверное, выглядевшего со стороны панического бегства так захотелось ещё и ещё понаблюдать за ними, послушать их беззаботный звонкий смех и разговоры, снова вдохнуть приторно-сладкие запахи волшебной рощи.
Вот уже раз десять после того памятного посещения таинственного места он бывал там, всякий раз наблюдая за девушками из укромного места и всякий раз с большим сожалением уходил, чувствуя, что так и не насытился этим прекрасным зрелищем. Была б его воля, он бы остался там навеки!