— Не потеряешь, — послышался глухой ответ.
— Но даже если это и так, возможно, тот, кто является твоим господином, милейший, не разделит твоих благих намерений.
— Нет никого во всем мире, кто был бы выше меня, фея. Я сам себе господин! — с этими словами «черный» снял маску и взорам всех присутствующих открылось хорошо известное лицо, чей профиль каждый день можно было увидеть на монетах и воинских штандартах.
— В таком случае, я сдаюсь, — после некоторой паузы с оттенком легкой грусти выдохнул голос.
Радужное сияние постепенно угасло и на месте искрящегося шара оказалась совсем юная хрупкая девушка в белоснежной тунике, украшенной рисунком с изображением пчелы угрожающе выставившей жало.
Вскоре крылан уже нес воина в черном и его прекрасную пленницу по направлению к лагерю. Девушка сидела впереди него, держась тоненькими ручками за кожистую складку на шее чудовища и с видимым любопытством рассматривала то, что творилось внизу. Врожденное острое зрение существа, усиленное немалыми магическими способностями, позволяли увидеть происходящее в деталях.
Цепи солдат с факелами, сверху казавшимися россыпью рыжих звезд на темном небосклоне, обшаривали округу в, как всегда, тщетных поисках нор, в которых скрылись враги. Другие на носилках относили тела убитых к реке, где над ними колдовали фигуры в черном. Третьи приступили к починке взорванного моста, чтобы солдаты могли переправиться обратно. Больше всего внимание феи привлекло то, что происходило с мертвецами. После некоторых манипуляций чернокнижников, те начинали судорожно подергиваться, а затем вставать, постепенно образуя стройную и, надо сказать, довольно жуткую колонну, готовящуюся, по-видимому, после починки моста протопать в лагерь.
Всецело поглощенная зрелищем внизу, девушка как будто и не замечала такого же пристального внимания к своей особе. Воздушная материя туники плотно облегала тело, в точности повторяя его восхитительные формы, не скрывая ни одной возбуждающей воображение черты. Золотистые волны волос, ниспадавших на плечи, излучали мягкое свечение в темноте. Влажный блеск глаз, полных, словно рожденных для поцелуев, губ, ну, и, в дополнении ко всему, ни с чем не сравнимый сладковато-медовый аромат, источаемый каждой порой её слегка розоватой бархатной кожи — все это, пожалуй, смогло бы свести с ума любого мужчину!
«Это тело словно создано для любви», — пронеслось в голове воина. — «Как же такое существо способно воевать, сеять разрушение и смерть?» — словно одна морская волна нагнала другую, возникла в его голове следующая мысль.