Однако от приятных мыслей его вдруг что-то отвлекло. Радостный перезвон собачьего лая внезапно прекратился. Животные встали как вкопанные и утробно зарычали, шерсть на спинах у них встала дыбом, глаза налились кровью, белоснежные зубы оскалились.
Юноша приблизился к собакам и сразу же понял в чем дело. Они стояли возле огромных — в пол человеческого роста — следов и именно запах от них приводил собак в бешенство.
«Да уж, — подумал про себя Люк, — только этого не хватало! Эти снеги мне тут всех оленей окончательно распугают — охотиться не на кого будет!».
Настроение Люка упало ещё больше, когда стало ясно, что следы снега и оленя идут параллельно.
Юноша прибавил ходу — не хватало ещё, чтобы его оленя сожрал этот наглый соперник — попробуй-ка найди другого в это время! А если и найдешь, времени на чудесную рощу совсем не останется, а уж этого юноша перенести не мог. Он уже не мог себе представить жизни без неё.
Очень скоро раздававшиеся откуда-то неподалеку испуганное мычание оленя и громоподобный рыкающий рев снега подтвердили его догадку. Люк прекратил играть в обычного охотника и, произнеся заклинание левитации, в тот же момент, прямо на лыжах, взмыл в воздух и полетел со скоростью полярной совы, оставив далеко позади помчавшихся следом верных собак.
В милях двух посреди плоской как стол белой пустыни Люк увидел большой нанос снега, у самого берега моря. Как он образовался посреди плоской пустыни, было до конца непонятно, но, возможно, это были куски льда, во время летнего ледохода выдавленные другими льдинами на берег и ставшие на дыбы, а потом занесенные снегом. Так это было или не так, но горка была приличной, не меньше чем в десять человеческих ростов. Туда-то и направился Люк — она была идеальным пунктом для наблюдения.
Полет до снежной горы был недолгим — Люк летел на максимально скорости. Но как бы быстро он ни летел, похоже, что было слишком поздно. Мычание оленя становилось отчаянным, а рев снега — торжествующим.
Но в тот момент, когда юноша уже готовился услышать предсмертный крик животного, вместо него вдруг раздался — пронзительный женский крик. Люк увидел отблески каких-то вспышек, услышал оглушительный гром разрывов, рев, и был просто вне себя от нетерпения, но прибавить скорость полета не мог — экономил силы для боя.
Когда, наконец, он приземлился на вершину горы и взглянул вниз, то остолбенел от увиденного внизу зрелища.
У подножия холма, у самого берега покрытого льдом Моря, лежал раненый олень с кровоточащим боком. Олень истерически мычал, вытаращив свои испуганные, в красных прожилках, глаза. Он все время порывался встать, но не мог (видимо, нога у него была сломана), что приводило животное в отчаяние — он судорожно бился в розовой каше растаявшего от теплой крови снега.