— Значит, я тут в заключении… — прошептал Ганин и обиженно затих.
Снежана смягчилась. Она оставила недоеденный тост с джемом, подошла к Ганину и, сев ему прямо на колени, обвила своими тонкими нежными руками его шею.
— Леш, Лешенька, ну почему сразу в заключении? У меня никогда — веришь, нет — никогда в жизни не было настоящей семьи, мужа! Ну могу я хоть немного насладиться покоем у семейного очага, в своем доме, вдали ото всех! — в глазах Снежаны блеснули слезы. — Да и потом — какое заключение, если мы с тобой сегодня едем в гости, и не к кому-нибудь, а к моему отцу!
— Какому такому «отцу»? Разве твоя мама…
Снежана звонко и мелодично рассмеялась.
— Такой большой мальчик, а не знаешь, что дети никогда не рождаются без отцов? Ха-ха-ха!
— Ну и кто же у тебя отец?
— Увидишь… Очень важная персона. Между прочим, я о тебе ему все уши прожужжала и он… Заинтригован! Хочет, чтобы ты нарисовал и его портрет тоже. Только предупреждаю, это очень богатый, очень влиятельный человек, и у него есть одна причуда — он устраивает приемы-маскарады. Все его гости одеты в древние одежды, говорят только по-старинному, ну и… Ведут себя соответствующе!
— Как твой кот Тимофей?
— Как Тимофей, все верно! — рассмеялась Снежана и игриво щелкнула Ганина по носу, а потом встала и вернулась на свое место. — Так что давай завтракай — чтобы все съел! — , потом я тебе покажу твою новую мастерскую и начнем собираться. Мне нужно ещё многое тебе рассказать…
— Я хочу вызвать священника из Глубокого, мастерскую надо освятить! — ни с того ни с его ляпнул Ганин. Снежана сверкнула глазами и показала ему сжатый кулак. Ганин быстро кивнул головой, сел и принялся уплетать яичницу с беконом…
Мастерская оказалась действительно роскошной. Она располагалась в одной из зал на первом этаже. Размер у неё был как у средней спортплощадки. Все стены были украшены роскошными зеркалами, рамы которых представляли собой барельефы в виде прекрасных полуобнаженных нимф и пузатых голеньких амурчиков — излюбленной скульптурной темы стиля рококо. Выше зеркал располагались картины — портреты, пейзажи, марины… Один взгляд на эти образцы искусства Великого века приводил Ганина в трепет. Посредине залы стоял большой мольберт, столик с красками самых разных цветов и оттенков, набор кистей, вода в вазе, готовые холсты, бумага, карандаши, мягкое креслице для отдыха. В зале работал кондиционер. Было приятно прохладно и свежо.
— Гм, Снежана… Но мастерская тут слишком большая! Обилие зеркал, пространства — все это давит на меня. Лучше бы устроить мастерскую где-нибудь на чердаке или в мансарде… — проговорил Ганин.