Да и Ганин… Её мысли, вот уже второй раз за эту сумасшедшую ночь, снова обратились к нему.
«Странно, — подумала она, тупо и безразлично глядя на Рогозина, который с видом сумасшедшего ученого, находящегося накануне сногсшибательного открытия, бегал по лаборатории, на быстрые движения пальцев Виталика по клавиатуре, казалось, целиком провалившегося в электронный мир по ту сторону мерцающего плоского монитора, — ещё пару дней назад он был мне никто. Ну, художник и художник, мало ли сколько их бывает? Ну, покатались на яхте, на вертолете… Весело. А теперь… Кто он мне? Муж? Жених? Любовник? Кто? Не понимаю… Ведь если разобраться, он мне никто… Так, случайный знакомый, объект репортажа и журналистского расследования. Ведь не переживаю же я о трагически погибших девушках, об этом несчастном Расторгуеве… А почему меня так беспокоит его судьба? И этот странный старичок… Что он там сказал? «Жених твой»… Ну, какой он мне, скажите пожалуйста, жених? Конечно, здорово было бы выйти замуж за такого — деньги есть, характер вроде так ничего… Да не о том я все! Не о том! — чуть не закричала вслух Снежана. — Не чужой он мне, не чужой! Никогда, никогда, я это точно знаю, никогда я уже не встречу такого человека как он, таких больше не бывает! Не бывает! И если я его потеряю, если он пропадет навсегда…». .
Резкий удивленный свист вырвал Снежану из коматозного состояния. Рогозин, бросив окурок девятой сигареты прямо на пол, как встревоженный зверь, прыгнул к компьютеру Виталика.
— Что? Что? Что там? — задыхаясь, закудахтал Рогозин.
— Щас, щас, распечатаю покрупней, форматом А2, может, приглючило меня что-то с утреца, — быстро ответил Виталик и хлюпнул из кружки.
Мягко зажужжал здоровый типографский принтер, и из его светящегося чрева вышло несколько огромных, размером с газетный разворот, листов глянцевой фотобумаги. Рогозин подбежал первым и трясущимися руками стал перебирать фотографии.
— Мать честная! Снеж… Нашелся твой…
— Что!!!!!!!???????????? — раздался пронзительный крик, и Снежана стрелой бросилась к Рогозину, буквально вырывая у него из рук фотографии.
Вроде бы та самая библиотека, те самые фолианты книг, стремящиеся куда-то ввысь, под потолок, шкафы, вот…
Стоп!!!!!!!!!
Снежана внимательно присмотрелась. Да, в центре Библиотеки, где стоял длинный из полированного дуба стол отчетливо вырисовывался ещё один предмет. Правда, зыбко как-то, будто бы сотканный из тумана…
— Боже правый! — выдохнула Снежана. Это был здоровенный мольберт, а рядом с ним стояла фигура немного коренастого мужчины в очках, но одетого как-то странно, по-старинному, а на голове его — берет. Но вся фигура его при этом была призрачной какой-то, размытой… Наверное, если бы не очки и если бы Снежана не помнила пропорции фигуры Ганина, она бы ни за что не узнала в этом туманном призраке его.