— Все, последние, давай, Юра! — раздался голос сержанта. Шумно хлопнула дверь кабины — это залезли в машину рядовой и сержант —, рыкнул двигатель — и здоровенный военный внедорожник тронулся, увязая почти на треть в мутной дождевой воде. Кузов нещадно трясло, было душно, темно и влажно. Вдобавок плакали маленькие дети, мяукали кошки и гавкали собаки, душераздирающе чирикали чьи-то канарейки. На душе у Снежаны было паршиво. Но больше всего она жалела о том, что так необдуманно раздолбала свой мобильный телефон.
Что происходило снаружи и где они ехали, Снежана не видела. Окошек в фургоне не было. Свет просачивался лишь через узкие щели в брезенте. Шум двигателей и болтовня в фургоне мешали слышать, что происходит снаружи. Безбожно трясло. От скуки и тряски Снежану укачало, и она не заметила, как заснула.
… Снежана сидела в кабине «ланкруизера» Рогозина. Он остановился в какой-то глуши, то ли куда-то врезавшись, то ли застряв в яме с грязью. Повсюду лил непрекращающийся ни на секунду ливень, ничего не было видно. Рогозин матерился. Вдруг в окошко постучал кто-то. Рогозин хотел сматериться ещё раз, но Снежана хлопнула его кулаком по спине и он замолчал. Снежана открыла дверцу, но незнакомец, которого она не видела, почему-то не входил…
— Слушайте, ну, вы долго там стоять будете? — вдруг не выдержала Снежана. — Зачем стучитесь!?
— А ты почто сидишь тут, девочка, а?! — раздался в ответ знакомый старческий голос. — А, ну, выходи! — из темноты протянулась рука, взялась за запястье Снежаны и потащила, причем так сильно, что она и подумать не успела, как пулей вылетела в темноту…
… Очнулась Снежана на полу фургона — видимо, машину занесло на повороте и она кувыркнулась прямо на пол. Мама и соседки тут же бросились её поднимать, но Снежана уже вскочила на ноги сама. Мотор рыкнул и затих. Раздался грохот открываемой двери кабины, плеск прыгающих в воду ног и ядреный солдатский мат. Если отбросить все слова, начинающиеся на е… ё… б… ж… х… и другие известные буквы кириллического алфавита великого и могучего русского языка, то можно было понять, что дорогу перегородила какая-то машина — в общем, попали в пробку.
Но Снежана об этом не думала. Она ликовала! И в её голове сразу созрел отчаянный план.
Первым делом она быстро поцеловала дочурку, обняла маму и шепнула «Я вернусь», а потом, крепко сжимая сумочку, юркнула прочь из фургона, спиной ощущая множество направленных на неё удивленных взглядов. Снежана ловко спрыгнула на дорогу. И хотя она была в плаще-дождевике с капюшоном, который ей выдали МЧС-ники, и в резиновых сапогах, она тут же промокла до нитки. Ливень бил наискось, дул сильный ветер, полы дождевика развевались в разные стороны и в образовывающиеся отверстия проникала влага. К тому же вода была выше колен и резиновые сапоги сразу же залило. Ноги окоченели. Но Снежана, несмотря ни на что, продираясь сквозь дождь и ветер, пошла по направлению к кабине фургона.