— И все-таки, Леш, — не выдержала Снежана, — странный ты человек какой-то… И дом этот — странный… То ты прячешь от меня мой собственный портрет, то Никитские куда-то пропадают… Слушай, Леш, а может — и Никитских тоже черти утащили, а? — Снежана как-то натянуто хихикнула.
Ганин так и подскочил на постели и сел, подслеповато щуря глаза без привычных очков.
— А… а… с чего ты… это… взяла? — испуганно шепотом произнес он.
— Ну, ты же сам сказал, что этих самых братьев Барятинских черти взяли! Если даже собрать то, что я знаю про Никитского, то он уж точно кандидат?2 на такое!
— А ты… ну… ты… веришь во все это, Снеж? Ну, про чертей, ведьм и все такое прочее…
— Не знаю, Леш… Понимаешь, я уже лет пять моталась по всем городам и весям за этими НЛО, полтергейстами и домовыми. Конечно, бывало всякое и люди тоже… Но все-таки напрямую я ничего этого не видела, а с теми, с кем я говорила… В общем, явно с башкой у них было не все в порядке — полусумасшедшие бабульки, алкаши, шизоиды… Да и в Бога я тоже как-то не особенно верю… Не знаю.
Ганин промолчал, а потом вздохнул.
— Ну и хорошо.
— Что… хорошо?
— Ну, то, что ты во все это не веришь.
— Почему?
— Просто если ты в это веришь, вся эта нечисть становится для тебя реальной, и тогда ты можешь от этого пострадать, а если ты не веришь, то даже если тебе явится сам сатана, то ты просто подумаешь, что у тебя галлюцинация, выпьешь снотворного и спокойно заснешь.
— А я думаю, Леш, — зевая, протянула Снежана, — что если к тебе явится сатана, веришь ты в него или не веришь, он все равно утащит тебя в преисподнюю, ведь если бы его не было, кто бы тогда тебе явился? А если у тебя галлюцинация, то ты и со снотворным не заснешь. Я вон с этими психами по работе-то пообщалась… Знаешь, при сильных галлюцинациях человек без посторонней помощи и снотворное не примет со страху-то! Агххх…
Снежана уютно свернулась калачиком на мягкой постели и тут же погрузилась в глубокий сон.
… Темный-темный тоннель, ведущий непонятно куда. Длинная кишка, вроде какого-то подземелья, но постоянно извивающаяся из стороны в сторону. Идти приходится наощупь. Жарко, тесно, душно, темно… Когда же закончится этот ад? Вдруг — облегчение! — проход стал прямым, а где-то впереди забрезжил свет, потянуло прохладой, ясно ощущался запах полевых цветов, нагретой на солнце хвои, запах естественного водоема. Ноги сами побежали на свет и запах как заведенные. Все быстрее и быстрее — все, что угодно, лишь бы вырваться из этой тесноты и духоты на волю! Наверное, то же самое чувствует птичка, когда приоткрывается дверца её клетки… Но вот свет становится всё ярче и ярче — настоящий солнечный свет, бьющий как будто бы из широко открытого окна… Ещё мгновение — и перед глазами — большое окно, размером примерно в средний человеческий рост, а за ним — кусочек природы: яркое солнышко, сосновый лес, полянка, пруд с громко крякающими утками, белая беседка, а где-то далеко, на холме, розовый замок с развевающимися флагами… У неё возникло неодолимое желание поскорее подбежать к этому окну и со всего размаху перепрыгнуть оконную раму и оказаться там — посреди этого прохладного летнего рая…