В рассказе «Звень, звень...» героем тоже движет необоримая сила, хотя она и несколько другая, чем в случае с Михаилом. Но — необоримая... Человек по имени Василий Матвеевич поставил капкан на волка. Волчина попался здоровый, ушел, неся капкан на ноге, позвякивая им: звень, звень... Следом за волком пускается в путь и охотник. Надо волка убить — не только потому, что профессия у охотника такая: волчатник, — но и потому, что волк обречен на медленную мучительную смерть, с железом-то на ноге. Никак нельзя Василию Матвеевичу бросить этого волка. Он пошел посмотреть капкан налегке, а дорога ему выпала долгая, день за днем идут Человек и зверь, будто привязанные друг к дружке одной цепью.
Ночами охотник кипятил воду в медной гильзе, даже и котелка у него нет, и курево кончилось, и силы на исходе, а бросить нельзя. Почему нельзя? Вот в том-то все и дело. Тут и концепция, и философия. Такой уж он русский лесной человек — Настоящий Охотник! Волк теряет силы, и человек теряет силы, и остается у них сил чуть-чуть, и наступает меж ними вроде как равенство. И когда человек убивает волка, это и не победа, и не добыча. Просто так должно быть, а не иначе...
В одном из рассказов Локтев организует окладную, с флажками охоту на волков: волки повадились резать телок в колхозном стаде. Тут уж не до концепций, и некогда спорить, полезна охота или вредна. Срочно нужен был Настоящий Охотник — и слава богу, что он нашелся!
С волками Локтев сводит счеты без колебаний и без рефлексии, но вот когда надо брать в берлоге медведя, тут он хотя и делает дело чисто, но что-то такое вибрирует в нем: «Нечестная игра! — размышляет наш Настоящий Охотник. — Будто играют в карты на медведя, а его к столу не пускают. Ставка — жизнь медведя, а ему карты не дают. Любой может выиграть, кроме него!»
Как видим, Настоящему Охотнику — ему-то и надлежит прикончить медведя — не чужды самоанализ, угрызения совести, некоторое даже раздвоение личности (разумеется, не в тот момент, когда медведь поднялся на дыбки). Признаемся, нам симпатичны эти черты живой, развивающейся, чуткой к веяниям в атмосфере нашего общественного обитания человеческой личности. Ежели бы Настоящий Охотник вдруг закоснел в доспехах своей профессиональной исключительности, мы бы и отнеслись к нему по-иному.
В книгу «Озеро Тихое», наиболее полную из всех книг Ливеровского, включены рассказы разных лет, и можно проследить эволюцию творческого внимания писателя: от сугубо охотничьих сюжетов, от записок гончатника, волчатника, медвежатника и так далее — к вполне неохотничьей, общезначимой проблематике сегодняшнего села. В последние годы Ливеровский стал писать подлиннее, чем прежде, повесомее, тематически разнообразнее. Более полно раскрылся характер писателя — подвижный, общительный, отзывчивый, даже въедливый, стремящийся добраться до сердцевины любого явления. В рассказе «Межняки», например, он производит целое социологическое исследование: крестьянин ушел из деревни, но до города не дошел, поставил дом на окраине поселка, работает и на производстве, и на собственном огороде, живет одной ногой там, другой здесь.