— Вопросы у сторон будут? — чуть дрогнувшим голосом спросила судья.
— Да, — сказал защитник. — Скажите, Авилова, а разве у вашего мужа, Николая Авилова, не было своего дома?
— Он ведь без отца, с матерью жил. Отца в войну повесили как партизана. Сестра была старшая, но вышла замуж, уехала... И жил Коля с матерью сначала в землянке, потом уж кое-как сладил домишко. Мы его на баньку переделали, когда его мать умерла.
— У меня больше вопросов нет, — сказала защитник и откинулась на спинку стула. В зале было душновато.
— Разрешите мне, — сказала прокурор и внимательно посмотрела на Авилову, — скажите, вы дома держали бензин или керосин?
— Нет, в дому не было.
— А где хранили?
— Во дворе держали немного керосина, на случай если погаснет электричество. А бензин Коля хранил за баней, в канистре.
— Скажите, в каком месте находился во дворе керосин? — быстро спросила прокурор.
— За дровами.
— В чем он был?
— В банке.
— У меня вопрос к подсудимому. Скажите, Авилов, вы знали, где находится керосин?
— Знал.
— Вы настаиваете, что от головешки произошел пожар?
— Да... настаиваю.
— У меня вопрос к свидетельнице. Скажите, чтобы достать банку с керосином, надо было выбегать на улицу? Или можно через сенцы выйти во двор?
— Можно и через сенцы, — нерешительно ответила Екатерина Авилова.
— У меня больше вопросов нет, — сказала прокурор и что-то записала.
— Во стригет! — громко сказал сидевший в зале старик Морков. Милиционер строго взглянул на него и укоризненно покачал головой. Морков сделал вид, будто это и не он говорил.
— У вас есть вопросы к свидетельнице? — спросила судья у Авилова.
Авилов долгим, печальным взглядом посмотрел на жену и не судье, а ей сказал:
— Нету меня вопросов.
— Садитесь, — сказала судья.
Но Авилов продолжал стоять, вглядываясь в лицо жены. За то время, что он просидел в тюрьме, она два раза навещала его, но то ли сумрачен там был свет, то ли ему было только до себя, но он не замечал той перемены, которая так резко бросилась ему в глаза сейчас. Перед ним стояла не та Катя, какую он привык видеть каждый день, с большими, ясными глазами и веселым ртом, — старуха стояла перед ним, с опущенными углами губ, с тусклым взглядом, и даже брови вразлет были вытянуты в одну ломаную черту. Авилов прерывисто вздохнул и отвернулся.
— Попросите свидетеля Зимина, — сказала судья.
Милиционер с готовностью бодро вскочил, прошагал к дверям и молодцевато крикнул:
— Зимин!
Вошел Сергуня. Он бросил настороженный взгляд на мать, на отчима, но ничего не уловил для себя и встревоженно поглядел на судью.