— Вы должны говорить только правду, — сказала ему судья. — За ложные показания будете привлечены к уголовной ответственности. Идите, распишитесь, что будете говорить только правду!
Секретарь суда деловито придвинула на край стола лист бумаги, и Сергуня нерешительно расписался. Нерешительно потому, что боялся говорить правду. Не скажи он тогда отчиму тех обидных слов, ничего бы и не было — ни пожара, ни суда. Так что вина его есть. А коли есть, то кто знает, как может обернуться суд. И не получится ли так, что и он вместе с отчимом окажется на скамье подсудимых? Поэтому, когда судья попросила его рассказать, из-за чего произошла у него с отчимом ссора, Сергуня, прежде чем произнести слово, так его обдумывал, так медлил, что судья не раз как бы подталкивала его, заставляя все рассказать, что он знал.
— Мотоцикл не дал он мне, а я хотел бабушку проведать, — сказал он и замолчал.
— Ну не дал, что же дальше?
— Я обозвал его жадным.
— Ну, ну, дальше... Обозвал жадным. Дальше что?
— Он стал ломать мотоцикл. — И опять замолчал.
— Зачем же он стал ломать?
— Не знаю...
— Ну, а что дальше?
— А потом он убежал в дом и поджег его...
— Зачем же он поджег?
— Не знаю...
— Ну, как же так — ни с того ни с сего взял да сжег дом. Наверно, какая-нибудь причина была?
— Не знаю...
— Ну, что ж, не знаешь так не знаешь... У сторон вопросы будут?
— Да, — сказала защитник. — Скажите, свидетель, вы говорили отчиму о том, что он жадный, когда он не дал вам мотоциклет?
— Сказал, — не сразу ответил Сергуня, хотя отлично помнил, что говорил, и сознался только потому, что надо было говорить правду.
— Так разве вам не понятно, что вы обидели его, заподозрив в жадности? Он жалел что-нибудь для вас? Были такие случаи?
— Нет...
— Скажите, говорили вы отчиму о том, что он живет в чужом доме, что камни в этом доме и те для него чужие?
Сергуня встревоженно посмотрел на мать, но мать сидела опустив голову, посмотрел на отчима, но тот не обернулся, поглядел на судью и увидел пристально смотрящие, ждущие от него ответа глаза.
— Не помню, может, вгорячах и сказал...
— Было так, что вы ударили отчима по голове? — сурово спросила защитник.
— Это нечаянно я! — выкрикнул Сергуня. — Хотел у него выбить головешку!
— Вы замечали разницу в отношении к вам и к своим детям со стороны отчима?
— Нет... Нет.
— Значит, он хорошо к вам относился?
— Да...
— У меня больше вопросов нет, — сказала защитник, и от этих ее слов, что «больше вопросов нет», Сергуня встревожился, чувствуя, что в своих ответах допустил ошибку, в чем-то проговорился и что это может худо отозваться на нем. Но это длилось недолго, до той минуты, когда его стала спрашивать прокурор. Тут с каждым ответом он все больше успокаивался и под конец уже ободрился совсем.