— А какое ей горе? — сказал Козлов. — Лошадь казенная, спишут по акту, дадут другую, а энту надо прирезать. И так далее. — В «и так далее» он вкладывал определенный смысл, имел в виду два, а то и пять килограммов мяса своим курам.
— Страдает, — жалостливо сказала Краева. — Глаза-те, как у человека, плачут... — И сама смахнула у себя слезу.
— Естественно, боль — она всякому одинакова, — сказал, улыбаясь, Синюхин.
— Действительно, — согласилась с ним «суседка». — Я вот тоже как-то вечером сижу одна в доме. Я часто сижу одна в доме. По вечерам. Никого нет. Совершенно никого. Одна. И решила забить гвоздь. Очень плохо без мужчины. И ударила себя молотком по пальцу. Очень плохо без мужчины...
— Сказали бы — пришел, забил чего вам там надо, — сказал Синюхин улыбаясь.
— Ну что вы, зачем вам совершенно беспокоиться?..
— А чего... кроме удовольствия, ничего быть не может...
— Страдает, — все сокрушаясь, сказала Краева. — Надо бы Анне сказать, поди-ка она и не знает... Схожу.
— Сходи, коли делать нечего, —сказал Козлов, но тут же прикинул, что выгоднее ему сходить. — Подожди, старая, я схожу!
— И то ладно, а мне в баню на дежурство надо. Пора уж на смену заступать, — ответила Краева и пошла.
Пошел и Козлов, думая: «За внимание Анна должна оказать любезность. Два-пять килограммов ей ничего не стоит выделить от такой туши».
— Почему же вы в одиночестве? — поинтересовался Синюхин, улыбаясь «суседке».
— Самостоятельного мужчины нету, а так трепаться я не люблю. Что проку так трепаться? У меня не те года, чтобы так трепаться.
— А сколько вам, если, конечно, не секрет?
— А угадайте!
Лошадь всхрапнула, попыталась подняться и тут же рухнула, ткнувшись губами в пыль. Темный, словно налитой чернилами, глаз стал тускло смотреть в небо.
— Я так полагаю, что лет сорок.
— Возьмите себе из них пять, тогда ровно будет, сколько есть.
Пришла Анна. Уткнув крепкие руки в бока, закачала головой.
— Милка ты моя, — простонала она и тут же запустила таким матом, что «суседка» зажала уши. — Гады проклятые, носятся сломя голову, чтоб подохли вы! Смотри-ка, лошадь убили!
— И главное, скрылся, — сказал Козлов. — Ты это дело так, Анна, не оставляй. Надо расследовать...
Вместе с ним пришел муж Анны, здоровый на вид, но страдающий сердцем краснолицый мужик.
— Петр, чего делать? — спросила Анна.
— Ветеринара надо. Без него как?
— Давай тогда пошли Ваську, пускай на велосипеде сгоняет.
— Можно и Ваську, — согласился Петр и ушел.
— Ты, Анна, надо полагать, ублаготворишь мою просьбу, — сказал Козлов.