Медленно... Очень медленно тянулись годы неизвестности — годы, заставлявшие много думать, много искать и так долго томиться в каком-то неведении. Всякие были мысли: и хорошие, в которых Джина была счастлива и величественна, и плохие, в которых она живет тяжелой жизнью, чувствует себя обиженной и забытой ее прежними друзьями; живет в одиночестве, без внимания близких и вдалеке от них. Такие мысли блуждали в эти долгие мучительные полувековые годы. Что можно было противопоставить пессимизму и догадкам? Да ничего! Неизвестность есть неизвестность. Почти как пустота.
Медленно идут годы ожидания чего-то важного и очень значительного. Но когда наступает это самое важное и значительное, когда человек, ожидавший его, ощутил это важное и значительное, когда он осознал, что оно уже наступило, что оно пришло и существует реально, что его можно почувствовать и он уже ощущает то, чего он так долго ожидал, — ему кажется, будто бы и не было этого долгого ожидания и время пролетело совсем незаметно.
Так и Захару, узнавшему о судьбе Джины и что с ней происходило после ее отъезда из далекой чужой страны в родные места, на Родину, показалось, что пятьдесят три года неизвестности пролетели как один день и вернули его к реальным обстоятельствам и реальным событиям так же незаметно, как и прошедшее время.
А события, пятьдесят три года назад, развивались настолько стремительно, что Джина даже не сумела сообщить Захару о своем житье-бытье. Ее так закрутили стремительно развивающиеся и часто меняющиеся действия, что не было и минуты времени вспомнить прошлое и подумать о прежних, казалось бы, очень близких людях.
Джина, как только немного оправилась от простуды и смогла ходить, явилась в отдел кадров Главного управления.
В отделе кадров направленец, который должен был подготовить документы, подобрать должность и направить ее для прохождения дальнейшей службы, занялся совсем не тем, что обязан был делать. К нему попало, непонятно как, какое-то клеветническое письмо, в котором Джина обвинялась в интимных связях с иностранным гражданином и якобы готовящемся побеге и измене Родине. Все это работник отдела Гаврила использовал для шантажа Джины и садистских методов издевательства над нею. Поэтому она находилась в таком подавленном психическом состоянии, что не могла думать о других вещах, кроме как искать себе алиби. Писать Захару о таких разборках она не могла. Она боролась одна. Так ей было морально легче.
Наступил понедельник. Говорят, что этот день тяжелый и начинать в этот день важные дела не следует. Однако Джине назначили прибыть в отдел кадров Главного управления именно в понедельник к девяти часам. Да и сама Джина не чувствовала никакой тяжести. Вчера, в воскресенье, она была за городом вместе со своими друзьями и провела время настолько хорошо и с пользой для здоровья, что ничего тяжелого она не чувствовала и ничего такого, что предвещало бы плохое, не предвиделось.