С этой минуты Доброхотов приступил к осуществлению операции «Двойник». Он подготовил хорошую легенду, нужные документы и приступил к работе с Джиною. Трудно было подготовить совсем юную Джину к такому серьезному делу. Но времени оставалось все меньше и меньше.
А Джина тем временем все больше и больше входила в роль Фердэнэ. Николай Павлович понял, что Джина с этой необычной ролью справится. Она уже преодолела психологический барьер и по-настоящему почувствовала себя Фердэнэ. Теперь можно было передавать ее психологам, которые должны были определить, сможет ли Джина одна, без посторонней помощи играть роль Фэрдэнэ. Не может ли она допустить неточность, как говорят, проколоться и провалить операцию.
К великому счастью, Джина выдержала все испытания, и все специалисты высказались за то, что она готова к выполнению задания. Доброхотов был доволен.
Он был доволен всем ходом событий, всем тем, что было связано с подготовкой Джины на роль Фердэнэ.
Генерал Пересветов выслушал доклад Доброхотова, переговорил лично с Джиною, остался доволен проделанной работой. Джину направили в Стамбул, а там она попала в тюрьму, в камеру, где сидели люди из других стран, принимавшие участие в наркотических делах и знавшие Фердэнэ только по фотографиям и рассказам тех, кто лично был знаком с нею. Эти заключенные знали наркопути, изготовителей и потребителей опасного зелья. Они принимали самое активное участие в реализации наркотических средств. Один из заключенных — женщина была даже членом наркокартеля. Вот к ней-то в камеру и попала Джина-Фердэнэ.
Проанализировав эти события, против этого вопроса Гаврилы написала: «Обратитесь за ответом в Третье управление главка».
Таких ответов было много. Поэтому Гаврила, прочитав такие ответы, нахмурился и стал не похож даже сам на себя. Такое неприятное и морщинистое стало его лицо, оно приобрело какую-то серо-сине-багроватую окраску и было похоже на старую сморщенную жабу. Джине стало неприятно, даже противно смотреть на него, и она отвернулась.
А лицо Гаврилы покрылось капельками испарины и стало настолько безобразным и неприятным, что любой человек, увидевший его, испытал бы отвращение. Такой вид приобрел чиновник, прочитавший ответы Джины на его казуистические и провокационные вопросы.
Что можно сказать о человеке, который не может отличить черное от белого — он дальтоник, а чиновник, не отличающий того, что он должен делать, от того, что он делает, — политический дальтоник, а может быть, и даже больше — дальтоник, стремящийся погубить человека служебным вымогательством открыть тайну и тем самым поставить человека под удар. Обвинить его в разглашении тайны.