Джина-Фердэнэ тут же отреагировала: «Да, точно теперь известно, кто предал «Фараона». Это ты, «Жаба», такую ты тогда носила кличку, предала его за то, что он не любил тебя и дал эту кличку за твое угреватое тело. Так ведь, Жаба?» Тахира, услышав это, сразу как-то стихла, а Симюэль окончательно убедилась, что перед нею настоящая Фердэнэ-диэточка, и спросила: «Тахира! Это правда, что сказала Фердэнэ? Кто же теперь ответит за гибель «Фараона»?»
Но Тахира продолжала: «Она всегда так поступала: подставляла кого-нибудь из «своих», а сама выходила чистенькой, незамаранной. Ее еще называли «хамелеоном». Она перекрашивалась в разные цвета. Она свои волосы перекрашивала по несколько раз в день. Ох, Фердэнэ-Фердэнэ! Придется тебе обломать крылышки и лапки! Мы это сделаем! Только Симюэль вызовут на допрос, тогда мы с тобою поговорим. Уж очень долго ходила ты на воле. Всегда умела уходить вовремя. Ан нет! Вот и попалась. А теперь за все расчет!»
Джина-Фердэнэ хорошо помнила «легенду», но в ней ни одного слова о «хамелеоне». О том, что Фердэнэ перекрашивала волосы. Как же это? Что это, подставка или прокол в «легенде»? Она тут же, до утра, передала за тюремные стены полученную информацию и просила уточнить «легенду». Может быть, еще будут какие указания и уточнения «легенды». Попросила, чтобы убрали от нее обеих сокамерниц. Оставить только Симюэль.
— Диэточка, — сказала Симюэль, — ты не волнуйся. Привыкай. Теперь это твое жилище, и уж не на малое время. Тебе же объявили срок. Вот и жди его окончания. Нас раньше не выпускают.
— Нет, я не согласна! Мои адвокаты будут работать и добьются досрочного моего освобождения. Мне бы узнать, где теперь обитает Мухамат? Куда он ушел? Он повинен во всем, что случилось со мною. Он меня кинул, чтобы уйти самому от ответственности. Он и только он повинен в том, что я здесь!
— Ты в этом уверена, Фердэнэ? — спросила Симюэль.
— Мне так сказали мои адвокаты.
— Д-а-а, — протянула Симюэль и на несколько минут погрузилась в раздумье…
— Он, Мухамат, никогда не берег своих помощников и сподвижников, — сказала Фердэнэ, — он всегда умел уходить от наказания. Но это ему удавалось только за счет того, что он кидал других. А легавые, получив подачку в лице одного из сообщников Мухамата в свои руки, радовались и были счастливы успеху. Будто они поймали за бороду самого Аллаха. Мухамат же, улыбнувшись, легко уходил от ищеек и продолжал свои дела.
— Д-а-а, — еще раз протянула Симюэль. — Этот подонок Мухамат всегда спасал свою заскорузлую шкуру за счет гибели других своих сообщников, служивших ему верою и правдою. Вот и теперь он сидит на улице Тараканьей, где был клуб тараканьих бегов, и меняет валюту всех государств мира. Чувствует себя прекрасно, взял другое имя Дауд и теперь в полной безопасности. Иногда переправляет большие партии зелья. На малые дозы он больше не клюет. Ему подавай большой куш. Малые дела его больше не интересуют. И людей подобрал новых. Из старых его сообщников уже почти никого не осталось. Разве только одну Гюль-Гюль еще не заложил. Но если что, то и ее не пожалеет.