— Да-а-а... — протяжно сказала Джина. — Выходит, что в Ливадийской республике мы сами подбирали людей. Мы уже много о них знали. И то один предатель пробрался к нам. А здесь опять все сначала.
— Такая у нас работа, — заметил Рахим.
— И все же, милый, здесь есть чем заняться. У нас много материала. Причем — всякого, — заметила Джина.
— Именно вся-ко-го, — протяжно сказал Рахим.
— Более того, — заявила Джина, — нам впервые приходится встретиться с разведками двух сильных держав. Особенно в данный момент опасна разведка страны, идеология которой ближе к нашей, чем идеологии других государств.
Тут надо смотреть в оба... чтобы они не переиграли нас. А то ведь конфуз получится!.. А такой поворот дела не исключен. Это Восток! Здесь все возможно, все надо учитывать. Иначе будешь лить воду на другую мельницу.
Вот в этом вся соль, в этом суть!..
Держись, милый! Расслабляться нельзя!
Так они и держались... всегда были собранны, решения принимали не торопясь, но и медлить было некогда. Их работа такая, что иногда решение необходимо принимать мгновенно, в считанные не минуты, а секунды. Но основополагающие решения, перспективные, они всегда глубоко продумывали, всесторонне обсуждали, иногда даже консультировались, связываясь с Центром. В таких важных делах всегда надо торопиться не спеша.
Но и медлить у них не было времени. Такая уж у них доля!.. за все и всегда в ответе только они — исполнители. Вдалеке от Родины, в самые ответственные и опасные моменты дело спасения утопающего — дело рук самого утопающего!
* * *
Прошло уже более семи лет, как Джина еще до знакомства с Рахимом возвратилась на Родину с той, теперь уже очень далекой страны не только из-за расстояния, а дальше из-за времени, но она до сих пор вспоминает ту страну и никак не может забыть приятные часы и дни, проведенные с добрым Человеком.
Уезжая на Родину, Джина тогда оставила там не только друга— она оставила вместе с ним частичку своего сердца, частичку души и, если хотите, частичку своего разума и устремлений. Как бы ни была она загружена работой, домашними делами или даже приятными развлечениями, в каждую свободную минуту ей приходила мысль о прошлом, о той стране, тех местах, которые ей теперь так дороги и незабываемы. Что там она оставила? Любовь или что-то больше? Она этого не знала. Она знала, что ее тянет туда обратно, она знала и была уверена, что ей там было бы хорошо. Ее будут там любить так, как никогда нигде и никто не сможет это сделать!
Вот эти оставленные частички самой себя и манили се туда, заставляли ее мечтать, не давали ей покоя. Даже время — самый лучший и самый надежный лекарь — не смогло излечить от этой, теперь казалось, неизлечимой болезни. У нее был муж, был любимый и дорогой сын — была настоящая семья, по-настоящему счастливая семья, и жизнь в этой семье устраивала и ее и мужа. Они вместе были счастливы, они любили друг друга, они дышали друг другом. Когда они были вместе, им никого и ничего больше не было нужно. Казалось, они, каждый из них, нашли в жизни то, это искали; нашли то, что каждому нужно было, никто другой ни ей, ни мужу нужны не были. Идиллия, и только! Но когда находилась свободная минутка — она начинала мечтать — мечтать о прошлом: хорошем, приятном и счастливом времени, относительно давно ушедшем и теперь уже невозвратимом. Она не только скучала. Она просто грустила. Она испытывала некоторое чувство уныния.