– Хорошего понедельника! – произносит она.
Заставляю себя улыбнуться в ответ.
Из-за угла дует ветер, и меня поражает то, что ей удается играть посиневшими от холода пальцами. Интересно, что сказал бы Саймон, приведи я как-нибудь Меган на чай? Смогла бы Мелисса время от времени откладывать для нее порцию супа? Проходя через турникет, я прокручиваю в голове разговор, репетирую свое предложение, чтобы оно не звучало так, будто горячая еда – это милостыня, тревожусь, что могу обидеть Меган.
Я настолько погружена в свои мысли, что не сразу замечаю мужчину в пальто. Даже не уверена, наблюдал ли он за мной до того, как я его увидела. А теперь наблюдает. Прибывает поезд. Вхожу в вагон, сажусь и снова вижу этого человека. Он высокий и широкоплечий, с густой седой шевелюрой и такой же бородой. Аккуратно подстриженной, но на шее виднеется царапина от свежего пореза. Мужчина по-прежнему смотрит на меня, а я делаю вид, что изучаю карту метро над его головой, и чувствую, как его взгляд скользит по моему телу. Мне становится неуютно. Перевожу взгляд на свои колени, ощущая неловкость и не зная, что делать с руками. На вид мужчине лет пятьдесят. На нем отлично сшитый костюм и пальто, в котором не страшна непогода, что грозит вот-вот обернуться первым снегопадом. И улыбка уж слишком знакомая – собственническая.
Наверное, школы сегодня не работают: в поезде гораздо меньше народу, чем обычно. Многие выходят на «Канада Уотер», и напротив меня появляются три свободных места. Мужчина в костюме присаживается на одно из них. В метро люди часто на тебя смотрят – сама так делаю, – но стоит поймать их взгляд, смущенно отводят глаза. Но не этот тип. Я смотрю прямо ему в лицо – не стану больше так делать, – и в ответ он с вызовом глядит на меня, словно его внимание должно льстить. Секунду я пытаюсь разобраться в своих ощущениях. Но нет, трепет в животе – это вовсе не возбуждение, а тревога.
Департамент транспорта запустил видеокампанию. Она называется «Сообщите, чтобы предотвратить» и касается сексуальных домогательств в метро. «Сообщайте обо всем, что вызывает у вас неудобство». Я представляю, как прямо сейчас звоню в полицию. И что говорю? А мужчина все смотрит…
Смотреть на кого-то – не преступление. В памяти возникают подростки на «Уайтчепел» и парень в кроссовках, который, как мне казалось, гнался за мной. Вообразите, что я тогда позвала бы на помощь полицию. Но, хотя аргумент логичный, мне не удается избавиться от тревоги.
И дело не только в этом мужчине. В этом высокомерном типе, который пожирает меня глазами. Нужно что-то посерьезнее, чтобы заставить меня нервничать. Дело сразу во всем. В мыслях о Кейт Тэннинг, которая спала в вагоне метро, пока кто-то рылся в ее сумке. В задушенной в парке Тане Беккет. В Айзеке Ганне и в том, как самонадеянно он вторгся в жизнь Кэти и в мой дом. Вчера вечером, после того как все ушли, я заглянула в его профиль на «Фейсбуке» и была разочарована, когда оказалось, что тот заблокирован. Я смогла увидеть лишь фото. Уверенная белозубая улыбка и волнистые черные волосы, небрежно упавшие на один глаз. Айзек, конечно, похож на кинозвезду, но я от этого не в обморок падаю, а дрожать начинаю. Он словно уже прошел кастинг на роль злодея.