— Нельзя ли потише? — В дверном проеме стоит осунувшаяся от усталости Бероника. — Или хотя бы продолжайте скандалить на улице. Некоторые пытаются поспать. — Она резко задергивает занавеску.
После ее внезапного вмешательства гнев Амары и Виктории рассеивается.
— Я прекрасно знаю, что он подонок, — говорит Виктория, понизив голос. — Тебе не нужно меня в этом убеждать. Но ты не понимаешь, что иногда он ведет себя совсем иначе. Ты никогда этого не видела. — Ее глаза блестят от слез, и она запинается от хлынувших наружу чувств. — Он бывает таким любящим и нежным. И он всегда раскаивается за то, что меня обижает. Он искренне умоляет меня о прощении. Я вижу его таким, каким никто из вас его не знает. — Отчаяние меняет Викторию до неузнаваемости. Амаре почти невыносимо находиться рядом с ней. — Он так же одинок, как я. Я так его люблю…
Амара вспоминает, как Феликс говорил с Викторией после того, как ее ударил Парис, сколько раз он причинял ей боль. Только вчера он запросто предложил ее тело Кедру. Ее тошнит от отвращения. Она сжимает ладонь Виктории.
— Я просто считаю, что ты заслуживаешь гораздо большего, — говорит она.
— Разве я могу рассчитывать на что-то иное?
— Ты достойна быть с человеком, который не бьет тебя и не торгует твоим телом, — произносит Амара.
— Кто мы, по-твоему, такие? Где мы, по-твоему, живем? — недоуменно спрашивает Виктория, показывая на черные от сажи стены. — Здесь тебе не сраная пьеса. Мы не богини. Насколько высоко ты метишь? На самого императора глаз положила?
Слышатся звуки мучительной рвоты. Они встревоженно переглядываются.
— Кресса!
Бероника, подоспевшая к латрине раньше них, уже, вытянув шею, заглядывает за низкую стену.
— У тебя там все нормально?
— Нет, — слабо отвечает Кресса, и ее снова рвет.
Девушки беспомощно дожидаются у латрины. Наконец Кресса выходит, опираясь на стену, словно на качающейся корабельной палубе.
— Может быть, тебе надо поесть? — спрашивает Виктория.
Кресса устало кивает.
— Только не в «Воробье».
— Все равно сейчас слишком рано. — Бероника бросает раздраженный взгляд на разбудивших ее Амару и Викторию. — Они еще не открылись.
— Мы можем купить немного хлеба в булочной, — предлагает Амара.
Оставив Дидону и Британнику спать, девушки выходят из лупанария. Небо уже голубеет, а улицы начинают заполняться людьми. Удивленный их ранним появлением Галлий украдкой оглядывается по сторонам, чтобы убедиться, что за ним не наблюдает Феликс, и целует Беронику.
— Может, останешься? — спрашивает он, ласково запустив руку ей под плащ и дыша ей в шею.