Они с Дидоной тихо репетируют в углу. Сегодня в их программе отрывки из «Науки любви» Овидия, которые они положили на музыку. Стихи, посвященные танцам, будут сочетаться с выступлением испанок. Эгнаций почти не обращает на них внимания, и ей вспоминается первый вечер, когда она здесь появилась. Тогда распорядитель хлопотал лишь вокруг нее и Дидоны, предоставив мимисток самим себе. Нет ничего притягательнее новизны.
Наконец Эгнаций вспоминает и о них и с несколько виноватым видом подходит, чтобы украсить их волосы венками.
— Они само совершенство! — взахлеб восхищается он, затыкая несколько листьев за ухо Дидоны. — Ваш хозяин купил как раз таких девушек, каких я заказывал.
— Их заказывал ты? — потрясенно переспрашивает Амара.
— Да, мне требовались рабыни, обучавшиеся в Кадисе, — кивает он. — О! Помню, как видел их выступление в юности. Других таких танцев нет на свете. На обучение уходят годы. — Он многозначительно поднимает бровь. — Разумеется, их обучают и другим искусствам.
Амара и Дидона в ужасе переглядываются. Кому будут интересны две воробки в присутствии двух фениксов? Эгнаций улавливает их опасения, должно быть, осознав, что допустил бестактность.
— Но ваше выступление, разумеется, бесподобно! — неубедительно восклицает он. — Мои милые, невинные нимфочки!
Он удаляется, напоследок обменявшись с испанками какой-то явно пошлой шуточкой. Все трое хихикают.
— Проклятие, — говорит Амара.
— Мы сегодня даже не играем ни одной новой мелодии, — шепчет Дидона.
Это правда. Сальвий научил их всем песням, которые знал, или, возможно, всем, которыми пожелал с ними поделиться. Теперь они вынуждены оживлять свою программу новыми стихами под знакомую музыку.
— Все будет хорошо, — без всякого убеждения говорит Амара. — Мы просто разные. Ничего страшного.
— Ты знала, что Феликс общается с Эгнацием напрямую?
Амара качает головой. За все те дни, что она провела с ним, работая над его счетами, он ни разу об этом не упомянул.
— Нет, — говорит она.
Поначалу Амаре кажется, что все обойдется. Ее успокаивает присутствие Фуска, пригласившего ее провести на его ложе хотя бы часть пира. Прошло уже много недель с тех пор, как он в последний раз платил за ее общество на протяжении всего ужина. Они болтают о его сыновьях, делах, даже о его жене. Его ласки стали ленивыми и свойскими, но ведь так и должно быть. Между давними любовниками никогда не остается прежней неистовой страсти.
Амару терзает неотвязное беспокойство. На пиру меньше гостей, чем обычно. Не присутствует ни одной жены, даже хозяйки дома Кальпурнии. Как бы там ни было, б