Британника провожает их взглядом.
— Дикарка, — грубым и хриплым от долгого молчания голосом говорит она.
— Что? — ошеломленно переспрашивает Амара. — Что ты сказала?
— Ди-карка. — Британника медленно, со смаком повторяет резко звучащее латинское слово. Она снова растягивает губы в щербатой улыбке.
— Ты говоришь по-латински?! — восклицает Амара. — Ты можешь говорить!
Британника едва заметно кивает в знак подтверждения. Они никогда еще не были так близки к настоящему общению.
— Я знала, знала, что ты все понимаешь! — Британника, не слишком довольная ее чрезмерным воодушевлением, проходит мимо и начинает наполнять брошенное ведро. Амара, не в силах сдержать горячность, следует за ней. — Пожалуйста, поговори со мной. Ты можешь мне доверять. Пожалуйста. — Вместо ответа Британника нетерпеливо указывает на стоящий на земле кувшин. Амара протягивает его ей. — Я обещала Крессе, что стану тебе подругой. Я ей обещала.
При упоминании имени Крессы Британника застывает. Выдернув ведро из колодца, она с такой силой бросает его в руки Амары, что та спотыкается и едва не роняет его. Потом Британника поднимает кувшин и быстрым шагом идет назад к лупанарию. Амаре не остается ничего иного, как ковылять за ней. Тяжелое, до краев полное ведро не оставляет ей никаких шансов угнаться за иноземкой. К тому времени как она возвращается в лупанарий, Британника уже исчезла в своей кубикуле.
— Полезными делами занимаешься? — Из латрины выходит Виктория. Она, потирая живот, прислоняется к маленькой стене. — В месячных одно хорошо: благодаря им понимаешь, что не беременна.
— Со мной только что заговорила Британника! — сообщает Амара, бросив ведро. — Она только что заговорила по-латински!
— Правда? И что она сказала? — удивленно спрашивает Виктория.
— «Дикарка»!
— «Дикарка»?.. — Виктория морщит нос. — И больше ничего?
— Нет, ничего.
— Это еще не значит, что она владеет речью. Она просто повторяет слова, которые слышала.
— Но она все понимает. — Амара оглядывается на бывшую кубикулу Крессы и понижает голос: — Она расстроилась, когда я упомянула имя Крессы.
При упоминании имени погибшей обе девушки грустнеют.
— Нам нужно навестить ее могилу, — говорит Виктория, спускаясь по ступеням в коридор. — Мы уже целую вечность там не бывали.
— Хочешь, сходим прямо сейчас?
Виктория оглядывает ряд закрытых занавесок.
— Пожалуй, почему нет? Можем заглянуть в «Воробья» и взять для нее вина. — Она исчезает в своей кубикуле, а выходит уже в плаще, держа в руках маленький глиняный горшок, когда-то принадлежавший Крессе. — Пошли.