Так же думала и Розамунд, но ее свекровь и мисс Хаддон еще не могли забыть недавние кошмары, как бы им этого ни хотелось. Должно быть, молодая миссис Дримлейн смогла понять по их лицам, о чем они думают, потому что следующая ее реплика была вполне разумной:
– Что ж, если это не грабитель и не какой-то опустившийся человек, готовый убить ради нескольких монет, главному констеблю Грейтону будет не так уж трудно отыскать убийцу. Миссис Роуленд не была знакома почти ни с кем из Кромберри, за исключением миссис Райдинг и ее семьи. Но подозревать миссис Райдинг… Это совершенно невозможно! Остаются только дамы из Бата!
И в самом деле, Эммелина ведь упоминала, что миссис Пропсон и мисс Лэмбон знакомы с миссис Роуленд, как и те дамы из попечительского комитета, что не поехали в Кромберри. Однако же предполагать, что миссис Пропсон или ее подруга могли застрелить миссис Роуленд, так же немыслимо, как считать убийцей миссис Райдинг!
И все же кто-то ведь совершил это преступление! Кэтрин уже не была так наивна, как свойственно девушкам ее возраста, и понимала, что убийца не носит на груди табличку, изобличающую его. Как бы ни старались горожане обвинить в убийстве неизвестного чужака, разбойника и вора, миссис Райдинг точно так же может оказаться преступницей, как миссис Пропсон, мисс Лэмбон или любой другой из находившихся в зале. В конце концов, большинство из обитателей окрестных поместий регулярно ездят в Лондон и могут быть знакомы с миссис Роуленд, о чем их соседи даже не подозревают.
Разговор увял, все три дамы могли лишь повторить то, о чем говорили ранее. Оставалось надеяться, что это затянувшееся собрание не напрасно и главный констебль Грейтон найдет среди бесполезной болтовни зернышки, из которых сможет впоследствии испечь хлеб истины.
У выхода из зала внезапно поднялся какой-то шум, мужской голос возмущенно спорил с констеблями:
– Почему это я не могу войти? Что здесь происходит? Я приехал за своей матерью и хочу убедиться, что с ней все в порядке! Да пропустите же меня, остолопы!
Голос принадлежал Гарольду Райдингу, а вскоре в проходе между рядами стульев возник и он сам, покрасневший от гнева. Все головы повернулись к нему, кто-то начал возбужденно пересказывать события, предшествующие этому всеобщему заточению, но из-за гула голосов Райдинг не мог разобрать, о чем именно идет речь.
Сопровождаемый констеблем, не решавшимся удерживать его силой, Гарри прошел к первому ряду, где уже успел заметить свою мать.
Миссис Райдинг обернулась, как и другие дамы, сидевшие рядом с ней. Кэтрин со своего места рядом с обеими миссис Дримлейн было видно, как осветилось лицо Агнес Беррингтон, когда она увидела приближающегося молодого человека.