"Кстати…"
— А в честь чего гулянка-то?
— Хорошо. Думаю, пора смириться с тем, что у тебя голову отшибло. Сегодня, вчера, да и всю неделю мы отмечаем пятьдесят лет с момента восшествия Императора на престол.
— Император…да, точно!
— …
— Он же такой старый. Сколько ему? — Спросил я.
— Да как ты смеешь в таком тоне выражаться об отце нашего государства, щенок!?
Уголки моих губ расширились в ехидстве.
"Толсто, очень толсто, Беатрис…"
— Да ему уже далеко за шестьдесят. Сама не понимаю, как такая рухлядь ещё может сидеть на троне? Все знают, что ему осталось недолго…
За, казалось бы, небольшое время — всего около часа, мы с Беатрис стали отлично общаться, поймали общую волну.
Постоянно оглядываясь на цветущее от смешков белощёкое лицо, всё больше понимал, что оно мне нравится. И дело даже не в том, что Беатрис была от природы симпатичной, нет. Симпатичных людей на свете много — и далеко не каждый будет вам нравиться. Голос, улыбка, слегка лохматые волосы — всё это излучало притягательную силу и заставляло радоваться. Хотя, возможно, что всё дело в её прекрасных, упругих ягодицах. Всё может быть.
"Да" — я замедлил шаг, пропустил девушку вперёд и осмотрел её сзади, — "ягодицы здесь играют далеко не последнюю роль…"
— Чего ты тормозишь? — Опять схватила меня за руку и заставила ускориться. — Мы ещё должны успеть на ежечасные песнопения. Сегодня выступают в последний раз. Это моё любимое.
Мы подошли к небольшой деревянной сцене, на которой стояли дети лет десяти — двенадцати на вид. Они выглядели уставшими, помятыми. Было видно, что их через силу заставляют тут находиться.
Пока дети готовились к пению, мы с Беатрис присели на лавочки, что стояли напротив сцены. Лавочки были длинные, но всего пять штук. Ни одной живой души, кроме нас, здесь не было.
Спустя пять минут детишки выстроились в ряд, нацепили на себя громоздкие жёлто-синие шляпы, от которых сгибались спины, и начали петь.
— Наш Импера-а-а-тор непоколеб-и-и-мый, си-и-льный, краси-и-вый…
Он всех врагов победит, и страну защитит!
С утра-а и до ве-е-чера зажига-а-ем все свечи мы
В честь нашего-о-о-о-о люби-и-и-мого-о-о-о!
Смешинки одна за другой слетали то с моего языка, то с языка Беатрис.
— Ну что, как тебе? Нравится?
— Очень…!
Из центра ряда вперёд выступила девочка, выглядевшая самой бодрой из детей. Она сняла шляпу и во весь голос завопила последнюю строчку:
— В ЧЕСТЬ НАААШЕЕЕГООО, ЛЮБИИИМОООГООО! — С видом полного удовлетворения девочка шагнула обратно в строй и продолжила петь.
Когда представление закончилось, откуда-то вылезла престарелая женщина и отчаянно захлопала в ладоши.