— Ну ладно, вы победили! Так всё и было.
— Во-от… Молодец, Солнце!
Тут из моего кармана выпала одна серебряная монета и покатилась по земле. Преодолела расстояние в два-три метра и, покрутившись, упала. Я чуть ли не прыгнул в ту же сторону и нагнулся за монетой. Когда нагибался, вывалились все остальные.
— Замри! — Сказала Брунгильда и я не смог этого не сделать. — Одна, две, три… восемь, девять… Ну-ка, достань из кармана ещё одну. — Я достал. — О, ну вот и десятая. Получается, ты принёс с собой десять серебряных. Ровно столько, сколько стоит ночь с моей любимицей. — Она улыбалась, как маленький мальчик, что дёрнул девочку за косичку.
— Это моя первая зарплата…
— Ого! Ты даже на работу устроился, чтобы порезвиться с ней.
— Но я не…
— Это просто чудесно! С…Сол!
— Да… Чудесно… — Согласился я.
Внутри, несмотря на то что снаружи во всю светило солнце, было тускло. Почти все окна занавешивали плотные красные шторы. Представлялось, что я попал в параллельное измерение. Дышалось здесь тяжело, а думалось ещё хуже. От стен и старинной винтажной мебели веяло каким-то дурманом.
Я стоял на первом из двух этажей и ждал, пока спустится Брунгильда. Она от чего-то совсем не спешила, хотя сама и пригласила сюда.
Весь этаж был испещрен дверьми. Дверей было через чур много, точно больше, чем окон я видел с улицы. Видимо из-за того, что время лишь подползало к вечеру, клиентов было немного. Если быть точнее, всего один. На деревянной табуретке в середине коридора сидел неподвижный, с напуганным лицом, дед. Я сделал вид, что не заметил его.
— Ох-ох-ох, — ворчал он, — ну что за негодяй этот Теодор. Я, конечно, знал, что все чиновники такие… но, чтобы ударить бедную девочку… — Негодовал дед. — Она ведь мне во внучки годится! Как же можно… Я бы никогда такого себе не позволил. Воспитание не то. — Тут он обернулся на меня с надеждой, что я поддержу ход его мыслей, но я отвёл взгляд и присел подальше от него.
Одна из дверей раскрылась и из неё вышла совсем страшненькая, но с хорошей фигурой молодая девушка. На вид ей было точно не больше двадцати пяти. Она игриво подошла к деду, взяла его дрожащую от старости ручонку и положила себе на ягодицы.
— Ну что, дедуль, пошли?
Как ребёнок, которого поманил конфеткой педофил, дед поднялся со стула и скрылся с девушкой в одной из комнат.
Наконец, с лестницы стали доноситься торопливые шаги.
Брунгильда стояла передо мной всё в том же бежевом сарафане и на пальце крутила связку ключей. Здесь, в её доме, она выглядела ещё более властной и уверенной. Отсутствие света придавало ей жизни, питало её молодостью.