Зарубежные командировки были редки и в Институте русского языка, и в «Информэлектро». Они участились, когда мы в 1985 г. перешли на работу в ИППИ (Институт проблем передачи информации).
Из зарубежных командировок больше всего запомнились поездки в Польшу. Во-первых, потому, что это были первые мои выезды за границу, во-вторых, потому, что там жила и работала моя дочь Ольга, а главное, потому, что я сразу полюбил эту страну, её народ и язык.
Первый раз я ездил в Польшу в начале осени 1963-го — на Международные курсы славистов. Там были и англичане, и немцы, и чехи, и голландцы, даже один американец. Из русских кроме меня были 4 сотрудника Института славяноведения и сотрудница Киевского университета. Поляки полностью оплачивали проживание. Дали даже немного злотых на карманные расходы. Занятия проходили в Варшавском и Краковском университетах. Знакомили с Польшей, её культурой, историей. Для нас особенно полезны были практические занятия по польскому языку. Преподаватели — молодые, обаятельные польки — сотрудницы университетов. Мы очень старались, но за месяц освоить другой язык, даже родственный, трудновато. Много общего, общие славянские корни, а оформление — разное, да и значения иногда отличаются: «склеп» — это у поляков магазин, «урода» — красота, «младенец» — юноша, «пукать» — стучать и т. д.
Помню, как-то наша русская группа разговаривает на улице Варшавы «на польском языке». Один из проходящих хлопцев-поляков подходит поближе, прислушивается, а потом говорит товарищам: «Rozmawiają w języku nijakim» («Говорят на никаком языке»).
Были интересные экскурсии, например, в древний Казимеж. Даже в Освенцим нас возили (немцы, помню, отказались выйти из экскурсионного автобуса).
На экскурсии в Татры мы поднялись на автобусе в горы. Наша группа (6 человек) пела русские (и советские) песни. Теперь думаю: «Как мы всем надоели!» Но наши зарубежные коллеги терпеливо слушали, а один раз даже спасли нас от неловкости. Затянули мы песню гражданской войны:
По военной дороге
шёл в боях и тревоге
Боевой восемнадцатый год…
И тут ко мне обернулся коллега-голландец и прошептал: «Может быть, нашим хозяевам будет неприятна эта песня?». Только тогда мы опомнились и остановились: ведь дальше-то какие слова! —
Там на старом погосте
Тлеют белые кости,
Над костями шумят ветерки.
Помнят псы-атаманы,
Помнят польские паны
Конармейские наши клинки.
Удивительно — голландец знал песню и просчитал заранее наш ляп!
Вышли из автобуса, погуляли по лесистым горам. Устали. Но ещё выше — знаменитое озеро с чистейшей водой цвета морской волны. Говорят, что здесь море пробирается под землёй, чтобы взглянуть на горы. Озеро так и называется: