В телепередаче постоянно проскальзывала мысль, что жестокость Ивана была направлена на бояр-изменников. Коммунист Александр Проханов договорился до того, что назвал Грозного «народным царём».
Между тем «народный царь» казнил без жалости не только бояр, игуменов и монахов, но и простой народ. В Новгороде возглавляемые самим царём опричники жгли и крушили всё подряд, убивали всех без разбора, даже женщин и детей. И. И. Костомаров в книге «Русская история в жизнеописаниях её главнейших деятелей» приводит свидетельства очевидцев. «Женщинам связывали назад руки с ногами, привязывали к ним младенцев и в таком виде бросали в Волхов. По реке ездили царские слуги с баграми и топорами и добивали тех, которые всплывали… Псковская летопись говорит, что Волхов был запружен телами» (Костомаров. С. 244–245). Опричники захватили земли и выслали пешком на пустые земли более 12 тысяч семейств. Многие погибали по дороге.
После разгрома Новгород, когда-то богатый город, опустел, обезлюдел, начался голод. «Доходило до того, что люди поедали друг друга и вырывали мёртвых из могил» (Костомаров. С. 245).
Очевидцы — и иностранцы, и русские, а также русские историки, начиная с Карамзина, — отмечали, особенно в последние годы царствования Ивана, проявления изощрённого садизма, граничащие с умопомешательством. Вот лишь несколько эпизодов, приводимых Костомаровым.
«Новгородского архиепископа Леонида… приказал зашить в медвежью шкуру и затравить собаками» (С. 253).
Опальных целыми сотнями пытали и замучивали до смерти перед глазами царя, и «он постоянно дико смеялся, когда смотрел на мучения своих жертв… После кровавых сцен он казался особенно весёлым» (С. 235).
«Царь приказал его [неугодного боярина Михаила Воротынского] подвергнуть пытке огнём в своём присутствии. Сам, как рассказывают, подгребал жезлом своим уголья под его тело» (С. 253).
«Узна́ет, например, царь, что у какого-нибудь знатного или незнатного человека есть красивая жена, прикажет своим опричникам силою похитить её в собственном доме и привезти к нему. Поигравши несколько времени со своею жертвою, он отдавал её на поругание опричникам, а потом приказывал отвести к мужу» (С. 236).
«Безумное бешенство, овладевшее Иваном, … доводило его до того, что, как говорят иностранцы, он для забавы пускал медведей в народ, собравшийся на льду» (С. 246).
Пожалуй, достаточно?
И в заключение скажу, что этот выпуск передачи «Постскриптум» живо напомнил мне шутку в альманахе «Чукоккала» Корнея Чуковского:
Иван Грозный был не грозным, а милым, добрым, отзывчивым человеком. Правда, он был вспыльчив, но отходчив, что видно из картины Репина «Иван Грозный убивает своего сына».