Радуясь торжеству демократии над деспотизмом, нельзя не признать, что современная западная демократия тоже опасно больна. Она дозволяет однополые браки — грубейшее нарушение законов природы. Она насаждает демократию у народов, которые к ней ещё не готовы, что приводит к хаосу и междоусобицам, она не может обеспечить безопасность своих граждан, дозволяет вторжение в Европу миллионов беженцев, среди которых немало молодых агрессивных дармоедов. Она совершенно беспомощна. Кто спасёт? Бог? А может, и мы поможем? Вот только сможем ли? Вспоминаются горькие слова Солженицына: «Выручившая от Гитлера не только свою страну, не только советское еврейство, но и общественную систему всего Западного мира, война эта потребовала от русского народа такого жертвенного всплеска, после которого силы его и здоровье уже никогда не возобновились в полноте, он — надорвался. В этом накате ещё одной Беды — посверх (так!) войны Гражданской и раскулачивания — он почти исчерпал себя» (А. Солженицын. Двести лет вместе. Ч. 2. С. 397).
А как нас ослабила ещё одна, четвёртая беда — распад страны, когда от России отделились даже её кровные братья — Украина и Белоруссия, с которыми вместе пережили страшную войну и победили! И всё-таки я уверен, что русский народ не исчерпал себя.
Вспомним. Все наши столкновения — с татарами, с турками, со шведами, с французами, с немцами проходили по одной схеме: сначала тяжёлые поражения, потом — победа. Надеюсь, что современные войны — и горячие, и холодные — закончатся всеобщим примирением. Да вот и наша тяжёлая жизнь, жизнь послевоенного поколения, была всё-таки полегче, чем жизнь предшествующих поколений. А жизнь наших детей, внуков и правнуков будет, надеюсь, легче нашей. Верю: справятся, вытащат страну из трясины. Но прав Корней Чуковский:
Ох, нелёгкая это работа —
Из болота тащить бегемота.
Пора сказать о моей семейной жизни.
Вспоминается одна сцена. Давно-давно это было, а как будто вчера! В студенческие каникулы, в деревне деда, устав от деревенской бражки, песен, плясок, мы с мамой идём за водой на «ключик», на окраину деревни. Месяц светит, отражается в холодной воде, звонко падающей в цинковое ведро. Звёзды, запах душистых трав, где-то далёкие песни, гармошка. Есенинские стихи вспоминались:
За окном гармоника и сиянье месяца.
Только знаю — милая никогда не встретится.
Грустные стихи, но — странно! — от них как-то ещё светлее становилось на душе. Я — студент, вся жизнь впереди, и милая, конечно же, встретится!
И вот — прожита жизнь, и оказалось, что не всё так просто…