А он своё:
«Боюся».Даже вещи оживали. Вот плед ворчит: «Немедленно укройтесь мной, иначе вы простудитесь и тут же умрёте. Это говорю я, Плед!».
Какой-то надменный немецкий барон послал Оле вызов на дуэль: «Вы искоса и свысока посмотрели на мою собаку, несомненно, желая тем оскорбить меня самого́». Она с большим достоинством ответила, что готова принять вызов, но считает всё это недоразумением: «Как же иначе я могла посмотреть на вашу собаку, если она такая маленькая? Только искоса и свысока».
Был я не только Дедом-Морозом, но и Бабой Ягой.
В шутливой сценке я играю роль Бабы Яги, пою:
А я — Баба Яга, очень-очень добрая,
А я — Баба Яга, очень-очень славная.
Я всех мальчиков съем и всех девочек съем.
Вот какая добрая, вот какая славная.
И добавляю мечтательно: Да, люблю я детей, особенно в меру упитанных…
Оля горячо возражает: «Нет, нет! Любят, это когда обнима-ают, целовают!».
Как многие мужчины, я больше хотел, чтобы первый ребёнок был мальчиком, и это проявилось, видимо, в нашей с дочкой Олей любимой игре: она — юнга Оль, я — Капитан. Ну, к примеру: Юнга Оль, нет ли поблизости пиратов? — Капитан, они окружают нас! — Полный вперёд!
Иногда, чтобы подольше Оля отдыхала в Прибалтике, мы делили наши со Светланой отпуска́: сначала Светлана ехала с Олей, потом Светлану сменял я. Помню, по случаю дня рождения Оли («Юнги») — 12 июня я послал ей и Светлане («Коку») поздравление:
Юнга, смирно, руки по швам!
Слушай, стало быть, приказанье.
Шлю тебе, и обоим вам
День-рожденские пожеланья.
Вкусно ль пищу готовит Кок,
Не гуляет ли по тавернам?
Я вас очень люблю, сынок,
Да и Пудя (кошка) тоже, наверно.
У меня, брат, делишки — швах,
Мой корабль стоúт на приколе,
Я без моря совсем зачах,
Но увижу его я вскоре.
Я увижу море и вас,
Погуляем с тобой и с Коком.
А пока — мрачновато у нас,
Филин скачет звериным скоком.
(Филин — директор института, борец с инакомыслием. Конец стишка — оптимистический, но я его не помню).
Наша семья — семья филологов, поэтому у взрослых, а потом и у детей повышенное внимание к слову, игра с ним. Даже самые частые слова типа вермишель и сметана обыгрывались: их заменили сочетания верная Мишель и сметливая Анна.
Узнав от Александра Грина слово шкотик (В руки мокрый шкотик дать…), Оля объявила его в полном виде (шкотик) запрещённым словом — табу: можно было сказать верёвка, даже шкот, даже шкоти, но упаси Бог произнести последний звук! Такая вот игра.
Вот Оля заинтересовалась незнакомым красивым словом гандикап («фора в состязаниях»). Сочиняет стишок: