Галушка прервался и быстро отвернулся к стене. Вначале Олеся Сергеевна подумала, что на него вновь накатились слезы, однако в матовом отражении стеклянной дверцы книжного шкафа, который её муж смастерил в коридоре для своей медицинской библиотеки, она увидела нечто иное. Лицо молодого мужчины исказила гримаса лютой ненависти.
«Интересно, на кого это он так злится, на предавшего его мать мужчину или… на саму мать? – удивилась она. – Только чего ему на мать-то злиться?.. Болезнь она и есть болезнь, хоть физическая, хоть душевная»
– Ян, – Олеся Сергеевна даже не заметила, как обратилась к нему без отчества, – а сколько же вам было лет, когда произошла эта ужасная трагедия?
– Почти шестнадцать, – уже успокоившись, тихо произнёс Галушка. – Когда мать упекли в психбольницу, надо мной и сестрой оформил опекунство наш дед. До восемнадцати лет мы жили у него дома… Потом дед умер… с тех пор мы живём одни.
Произнеся это, он словно вышел из забытья. Быстро оглядевшись по сторонам, он встряхнул головой и посмотрел на Киряк с виноватым лицом:
– Олеся Сергеевна, ради бога, извините…Нам же с вами ехать пора, а я тут со своими воспоминаниями, да страданиями, – он предпринял попытку слегка улыбнуться. – Вот видите, даже у психологов бывают минуты, когда им нужен психолог. Простите за тавтологию.
– Ничего-ничего, Ян Алексеевич, не переживайте. У всех нас есть свои скелеты в шкафу, – ободряющим тоном ответила ему оперативница, хотя сама до сих пор находилась под впечатлением от рассказа молодого эксперта о превратностях человеческой судьбы.
– Олеся Сергеевна, вы извините меня, – вновь стал извиняться Галушка, – что-то нашло на меня сегодня. Может, спал плохо… Вы не спешите, собирайтесь спокойно, а я вас в машине внизу подожду.
Когда входная дверь захлопнулась, Киряк так и осталась стоять посреди прихожей. Она погрузилась в глубокое раздумье. Теперь, в свете этого рассказа, личность молодого криминалиста становилась для неё уже намного понятней. По крайней мере, нашлось объективное объяснение его излишней старательности и рвению в расследовании преступлений. Ей уже приходилось встречаться с подобными ситуациями, когда люди, чтобы уйти от своих внутренних проблем, с головой окунались в работу.
«Очевидно, он ищет в работе некую опору для своей личности, – рассудила она и горько вздохнула. – Что и говорить, я ведь и сама когда-то пыталась жить подобным образом…».
***
В салоне «Лады» девятой модели было душно. Лето по-прежнему никак не хотело уступать своих позиций. Вот и сегодня, 28 августа 1996 года, на улице было безветренно и невыносимо жарко, а потому беременная Киряк ощущала себя не слишком хорошо. К тому же последние несколько дней её преследовали периодические приливы жара и дурноты. Кроме того, её мучила тошнота, внезапно сменяющаяся приступами дичайшего голода. А потому, несмотря на то, что в целом поездка заняла не более полутора часов, из салона автомобиля Олеся Сергеевна выбралась полностью обессилевшей.