Репнин сел, раздраженно передернув плечами.
– Вот смотрю я на тебя, Юрий Никитич, и спрашиваю себя: а не ошибся ли я, приблизив тебя к себе, или все то, что я слышал о славных воях Вятского пехотного – всего лишь сказочки для детей неразумных?
– О чем ты говоришь таком, государь?
Ну да, я разрешил ему по-старому ко мне обращаться, мне так удобнее и комфортнее, но разрешая это, я даже не подозревал, что настолько увеличу его веру в себя и собственные силы, а также укреплю среди окружающих меня очень немногочисленных людей уверенность в моей ненависти к реформам, проведенных дедом.
– Да о том, что не смог ты простого мальчишку пройти, дабы службу свою служить. Или не хотел? А так, стоит дворовый у дверей, и пущай стоит, так даже лучше, мороки меньше, не так ли ты думал, а, Юрий Никитич.
– Да как ты, государь, мог так обо мне подумать? – он вскочил на ноги, а его лицо так покраснело, что я даже испугался, не хватит ли его удар.
– Да вот как-то так смог, – я пристально смотрел на своего временного адъютанта. – Или не прав я? Так развей мои затруднения.
– Не стоял я, как щенок потерявшийся, возле дверей. Как только подошел, так сразу и начал к тебе рваться, да только холоп твой чутка туповатый, а силу применять… Это же тебя не уважать, государь.
Я внимательно смотрел на его лицо. Он не конфузился и не выглядел виноватым, наоборот, сверкал глазами, горящими от незаслуженной обиды.
– Верю, Юрий Никитич. Ты уж не серчай, но за здоровье Андрея Ивановича мне боязно что-то, вот и срываюсь на всех. Ты садись, в ногах правды нет. Какие вести мне принес?
– Дюк де Лириа, государь Петр Алексеевич, нижайше просит тебя принять его. Он здесь оказался неподалеку и решил засвидетельствовать тебе свое почтение.
– Эм. – Я попытался представить, каким образом де Лириа мог оказаться возле Царского Села случайно, но ничего умного мне в голову так и не пришло. – Это ж надо было так блукануть посланнику, прямо жалко его отчего-то стало. И где он мерзнет, горемычный?
– В деревеньке неподалеку. А просьбу свою с нарочным прислал, – полковник наконец-то немного успокоился и сел, сложив руки на коленях. – Так что отвечать паписту этому пронырливому?
– А давай примем его, – я задумчиво разглядывал исчерканную табель о рангах. – Послушаем, может, что интересное расскажет нам де Лириа. Кстати, он один заплутал или кто составил ему компанию?
– Аббат Жюбе, прости господи, – Репнин размашисто перекрестился, – вместе с ним ошивается.
– А это не тот аббат, который жаждет объединения нашей православной церкви с католической, мечтает создать российскую унию с собой во главе, в качестве епископа? – я рассеянно посмотрел на сидящего напротив меня адъютанта. Вот они моменты, когда начинаешь очень сильно жалеть, что плохо изучал историю.