Я кивнул в ответ и направил гнедого по тропинке. Свита тут же последовала за мной. Рядом с Екатериной скакал молодой человек, одетый явно не по погоде. Во всяком случае, расшитый серебром кафтан и широкополая шляпа мало способствовала комфортному пребыванию на улице в такой мороз. Он кутался в плащ, но видно было, что улыбается этот щеголь через силу, потому что щеки замерзли и мышцы лица просто не слушаются своего хозяина. Я сделал знак рукой, подзывая к себе Репнина, который волей-неволей вынужден был присоединиться к охоте, но так как и лошадь, и амуниция достались ему по остаточному принципу, своих-то у него в Лефортовском дворце не было, не успел перевезти, то и плелся он в конце колонны, пребывая от этого в дурном расположении духа. Увидев, что я зову его к себе, Репнин встрепенулся и тронул поводья. Краем глаза я отметил, что Елизавета мило кокетничает с Шереметевым, а тот не знает, куда деваться от такого пристального внимания цесаревны, которая до того момента, как увидела его, одолевшего матерого волка, не обращала на мальчишку – дружка детства ее племянника, никакого внимания. Я криво усмехнулся. Петру гарантирован бешеный успех среди дам, на некоторое время. Ничего не поделаешь – это основной инстинкт самки, выбирающей лучшего, сильнейшего самца.
– Государь, ты звал меня? – Репнину наконец удалось пробиться ко мне сквозь плотный строй придворных.
– Звал, Юрий Никитич, – я повернулся вполоборота к Долгоруким и иноземцу, которого так явно не жаловала наша зима, и кивком указал на него Репнину: – Кто такой?
– Не знаю, государь, – Репнин сжал губы. Естественно, он не знал. Он же при мне без году неделя, а в Вятском полку не слишком много возможностей весь свет узнать в лицо да по имени.
– Ну так узнай, – я раздраженно глянул на него. – Ты мой адъютант али так, постоять рядом захотел?
– Слушаюсь, государь, – Репнин отъехал от меня в сторону, чтобы потихоньку разузнать про этого графа, за которого Екатерина Долгорукая собралась замуж.
– Граф Меллезимо, родственник австрийского посла. В настоящем – секретарь посольства при своем родиче. – Я резко повернулся, гнедому не понравилось такое обращение, и он тряхнул головой, показывая свое недовольство. Поглаживая по шее строптивого коня, я снова повернулся к Репнину, но на этот раз куда медленнее. – Поговаривают, что происходит он из дель Карретто.
– Надо же, целый маркграф, – протянул я, уже с большим любопытством поглядывая на замерзшего потомка Алерама. – Ну, по голубизне крови он вполне пригоден в качестве мужа княжны. Не вижу в этом браке никакого мезальянса, потому буду ратовать за него. Да и Катерина вон как светится, на его сопливый нос глядючи.