— Это всего лишь кошмар, всё в порядке, — сказал Мартин, медленно разжимая объятия, как будто желая удостовериться, что она не сбежит.
Анника опустилась на матрас.
— Боже, — сказала она на длинном выдохе.
— Как ты? Ты разговаривала во сне.
— Что я говорила?
— Неразборчиво. Потом начала кричать.
— Это был сущий ад, — сказала Анника, встретившись с Мартином взглядом. Его глаза блестели в темноте.
— Хочешь поговорить? — Она слышала, что он хотел спать, но он бы никогда в этом не признался.
— Все нормально. Только попью что-нибудь. Спи.
Мартин отвернулся. Постельное белье зашуршало, и он выдохнул. Анника села в кровати и, дождавшись, пока пульс успокоится, пошла на кухню. Мартин уже снова заснул и похрапывал.
Она достала стакан и открыла холодильник, чтобы достать кувшин с холодной водой. На свету она заметила трещину на ногте на среднем пальце правой руки, точно как во сне. От ужаса она уронила стакан. Он с грохотом разбился и разлетелся по кухонному полу тысячей блестящих осколков.
Я предчувствовал это. Мы отдалялись друг от друга, но бездействовали. Ее карьера шла вперед. Моя — стояла на месте. Писательство стало скорее бегством, чем страстью, и с каждой неудавшейся попыткой отказы ранили все больнее.
Среда, 20 апреля
Собрав осколки, Анника еще несколько часов не могла заснуть. Когда прозвенел будильник, ей хотелось лишь глубже зарыться в одеяло. Глаза не открывались, и она шарила рукой в поисках телефона, чтобы отключить сигнал. Мобильный она не нашла, а вместо этого смахнула книгу с тумбочки. В конце концов, будильник выключил Мартин.
— Тебе пора вставать, милая, — сказал он и сел рядом. Он уже оделся. «А сколько сейчас времени?»
— Еще пять минуток, — пробормотала Анника и отвернулась.
— Ты уже сбрасывала сигнал несколько раз. Вставай! Завтрак на столе.
Анника стянула вниз одеяло и прищурилась на люстру. Мартин подал ей руку. Она взялась за нее и села на краю кровати. Как только тело приняло вертикальное положение, Анника почувствовала подступающее головокружение. Ее тошнило. Верх пижамы перекрутился и сильно, до боли, сдавил грудь.
— К черту утро! — сказала она и побрела в душ. Она услышала хихиканье Мартина за спиной, но не хватало сил даже огрызнуться на него. Анника пыталась проснуться, встав под душ и удерживая вертикальное положение, прислонившись плечом к белоснежному кафелю.
Остаток утра прошел как в тумане. Голова, как тяжелый шар для боулинга, давила на шею. Ветер проникал под одежду, и она мерзла до костей. В трамвае от мужчины по соседству пахло прокисшим кофе, а женщина впереди источала удушающий запах духов. Аннику тошнило, когда она вышла из трамвая, через пару шагов она остановилась и закрыла глаза, чтобы прийти в чувство. Она дышала так, как научилась, пытаясь освоить йогу, пока ей не надоели занятия. Свежий воздух помог, но cлабость и раздражение не отпускали и тогда, когда она пришла в офис.