Ян кивнул. Кажущаяся искусственной улыбка застыла в мышцах щек. Как старая театральная маска с красными кругами на щеках. Он не хотел вести житейские разговоры, он хотел знать, что издательство думает о рукописи. Однако они почти четверть часа разговаривали обо всем подряд. Он забывал сказанное в то же мгновение, как произносил слова, — просто заинтересованно кивал и вежливо отвечал. Когда кофе закончился, разговор стих. Ян водил пальцем по кружке, собираясь с духом.
— Так, — начал он и замолчал, чтобы перевести дух. — Что ты думаешь о книге?
Он заметил, как Анника старается не вертеться на месте. На лице оставалась мягкая улыбка, но тело демонстрировало явное напряжение. Ей самой это не нравилось.
— Не знаю, — ответила она. — Начало хорошее, ты всегда пишешь хорошие вступления. И сюжет очень хорош как концепция. — Она рассмеялась. — Никто не угадает, кто стоит за убийством. Но…
— Но что?
— Не знаю. Она кажется безжизненной. На этот раз не только Турваль явно устал, а как будто и весь текст. — Анника сильно наморщила лоб и посмотрела на Яна, словно извиняясь. — Не могу выделить что-то конкретное. Всё есть, но как единое целое просто-напросто не работает.
Ян не знал, что сказать.
— Хорошо, — выдавил он наконец.
— Мы в издательстве обсуждали, можешь ли ты исправить ситуацию. Но буду с тобой откровенна. Увы, в этот раз не получилось.
Яну казалось, что он покинул собственное тело. Ему не послышалось? Они отказывают ему сейчас, после двух бестселлеров? Кровь закипела, как от химической реакции. «Они предают меня?» Он сжал зубы и сумел сохранить некое спокойствие.
— Так вы отказываете? — спросил он.
— Увы, да, — Анника серьезно посмотрела на него.
— Как считаешь, что мне теперь делать?
Анника вздохнула.
— Я рада, что ты так спокойно принял это. Ты всегда был таким профессиональным, совсем не чувствительным, как многие авторы.
— Спасибо, — ответил Ян. — В этой работе нельзя быть сентиментальным. Но, конечно, я расстроен. — Голос как будто ему не принадлежал. Он старался звучать как можно нейтральнее. Внутри ему хотелось с криком выплеснуть отчаяние, даже заплакать, как маленький ребенок. Но он не хотел, чтобы Анника увидела эту его сторону. Он профессионал, а не какой-то слабак.
— Понимаю, что ты разочарован. И мне правда хотелось бы принести тебе более приятные новости. Но нам всем кажется, что лучше всего, если ты возьмешь саму идею из рукописи и перепишешь все заново. — Она наклонилась вперед, чтобы придать своим словам веса. — Ты писатель издательства Эклунда. Оно не ставит крест ни на тебе, ни на комиссаре Турвале, Ян. Только на этой книге. Понимаешь?