Ресторан «Айви» был слишком популярен, чтобы обеспечить анонимность, но скрытность, столь важная для Роды в других областях, никогда не заботила ее, если дело касалось отношений с Робином. В наш век, когда скандальная известность требовала все более скандально-опрометчивых поступков, даже самая отчаянная желтая газетенка вряд ли опубликовала бы в разделе сплетен хоть несколько строк о том, что известная журналистка Рода Грэдвин обедала в «Айви» с мужчиной на двадцать лет ее моложе. Она привыкла к Робину, он ее забавлял. Он открывал ей те сферы жизни, в которых ей необходимо было хотя бы вчуже приобрести какой-то опыт. И она испытывала к Робину жалость. Жалость вряд ли могла служить основанием для близости, и никакой близости к нему она не испытывала. Он делился с ней своими секретами, она слушала. Рода полагала, что, по-видимому, все-таки получает что-то от этой дружбы, иначе почему же она охотно позволяет ему завладевать даже столь ограниченной частью своей жизни? Когда она задумывалась об их отношениях, а это случалось не часто, ей казалось, что они просто вошли в привычку, накладывавшую на нее не более тяжкие обязательства, чем время от времени устроить ленч или обед с Робином за собственный счет, и что прекращение отношений потребовало бы гораздо большей затраты времени и больших неудобств, чем их продолжение.
Как всегда, Робин уже ждал ее за своим любимым столиком у дверей, заблаговременно заказанным Родой, и, войдя, она смогла с полминуты понаблюдать за ним, пока он, оторвав взгляд от меню, которое внимательно изучал, не увидел ее. И снова, как это бывало всегда, Роду поразила его красота. Казалось, сам он не сознает, насколько он красив, и все же трудно было поверить, чтобы человек столь эгоцентричный, как Робин, мог не сознавать, какого дара удостоили его гены и благосклонная судьба, мог не пытаться этот дар использовать. До какой-то степени он все же его использовал, но, казалось, не придавал ему большого значения. Роде всегда было трудно поверить тому, чему научил ее опыт: что мужчины и женщины могли быть наделены физической красотой без того, чтобы обладать сколько-нибудь соответствующими этой красоте качествами души и ума, что красота могла быть растрачена впустую на приземленных, невежественных и просто глупых людей. Она подозревала, что именно внешность дала Робину Бойтону возможность поступить в Школу драматического искусства, получить первые ангажементы и даже участие в телевизионном сериале, которое поначалу было многообещающим, но закончилось через три эпизода. Ничто никогда не длилось долго. Даже самый благожелательный и сочувствующий ему продюсер или режиссер вскоре приходил в отчаяние от невыученных реплик, от неявок на репетиции. Когда провалилась его актерская карьера, Робин попробовал себя в делах, требовавших творческого воображения и инициативы. Он мог бы преуспеть, если бы его энтузиазма хватало более чем на полгода. Рода стойко противилась его уговорам вложить деньги в какой-нибудь его новый проект, а он принимал ее отказы без всякой обиды. Но ее отказ никогда не останавливал его новых попыток.