В гостиной было темно. Сестра зажгла свет, и они подошли к двери в спальню. Сестра медленно и бесшумно открыла дверь. Эта комната тоже была погружена во тьму, и в ней не слышалось ни звука, даже тех тихих шумов, что бывают слышны, когда в комнате кто-то дышит. Должно быть, мисс Грэдвин спит очень крепко. Какая жуткая тишина, подумала Ким, вроде входишь в пустую комнату. Подносы с утренним чаем обычно не казались ей тяжелыми, но этот с каждой секундой становился все тяжелее и тяжелее. Ким остановилась в дверях, не выпуская его из рук. Если мисс Грэдвин проснется поздно, придется приготовить ей свежий чай. Нет смысла оставлять этот, он перестоится и остынет.
Сестра Холланд сказала:
– Если она еще спит, незачем ее будить. – В голосе ее не слышалось никакого беспокойства. – Я только проверю, все ли с ней в порядке.
Она подошла к кровати, провела лунным лучом фонарика по лежащей на спине фигуре и вдруг переключила фонарь на полную яркость. Потом выключила его, и во тьме Ким услышала ее высокий, напряженный голос, совсем непохожий на голос сестры Холланд:
– Отойди, Ким, – сказала она. – Не входи. Не смотри! Не смотри!
Но Ким уже посмотрела – и в те несколько оглушающих секунд, что горел фонарь, успела увидеть гротескный образ смерти: темные волосы, рассыпавшиеся по подушке, сжатые кулаки, поднятые, как кулаки боксера, один открытый глаз и посиневшая, вся в пятнах шея. А голова – она вовсе не была головой мисс Грэдвин, она была ничья, ярко-красная, словно отдельная от тела голова, муляж, не имеющий ничего общего с чем бы то ни было живым. Ким услышала треск упавшего на ковер фарфора и, едва добравшись до кресла в гостиной, упала в него; ее тут же вырвало. Отвратительный запах ударил ей в ноздри, и последним, что ощутила Ким, прежде чем потерять сознание, был новый страх – что скажет мисс Крессет, увидев испорченное кресло?
Придя в себя, Ким обнаружила, что лежит в их с Дином спальне. Рядом стоял Дин, а за ним – мистер Чандлер-Пауэлл и сестра Холланд. Ким полежала немного с закрытыми глазами и услышала голос сестры Холланд и ответ мистера Чандлера-Пауэлла:
– Разве вы не заметили, Джордж, что она беременна?
– Как, черт возьми, я мог бы это заметить? Я ведь не акушер!
Значит, они узнали. Ей не нужно будет сообщать им эту новость. Единственное, что ее сейчас заботило, – это ребенок. Она услышала, что говорит Дин:
– После обморока ты поспала. Мистер Чандлер-Пауэлл принес тебя сюда и дал успокоительное. Сейчас почти уже время ленча.
Подошел мистер Чандлер-Пауэлл, и Ким почувствовала его прохладные пальцы у себя на пульсе.