— Добрый день, — угрюмо произнес Изюмов и пошел вокруг стола, за руку здороваясь с присутствующими.
— Присаживайся Константин Сергеевич — предложил, изображая гостеприимного хозяина, начальник пожарных и указывал свободное место на противоположной стороне стола. Вот только в его взгляде от напускного шутовства не осталось и следа. Самый молодой из начальников частей подхватил пакет со вкусностями, шустро раскидал по и так ломившемуся от еды столу. Последней поставил на стол бутылку дагестанского коньяка. Немалую редкость по нынешнему времени. В рюмку Изюмову налили прозрачный как слеза самогон.
Дождавшись, пока подполковнику накроют, пожарный обратился к гостю:
— Рассказывай, что там с твоим начальником штаба.
Изюмов катнул желваками, глаза потемнели. За прошедшее после Переноса время, он успел подружится с начштаба, да и корпоративная солидарность никуда не девалась. Аналитиком он был не плохим и считал, что его начальник штаба правильно сказал мэру. Да он вел себя излишне резко и вызывающе, даже по хамски, но пришивать за это несуществующий заговор? Это слишком. Перед ним не безропотные овцы. И самое главное решение о захвате Орел-городка считал ошибочным и преступным. Обагрить руки в крови ни в чем перед ним не виноватых русских людей он был не готов. Отодвинув рюмку, он поднялся.
— Здесь нет прослушки? — поинтересовался он.
— Обижаешь! — раздвинул губы в холодной улыбке пожарный, — что мы ничего не значим в городских раскладах? Бывшие подчиненные твоего начштаба хорошо соображают в радиоделе. Они давно нашли «жучки» и те, кто их поставил, сейчас слушают сцену обыкновенной пьянки, а не нас.
Изюмов коротко и свирепо хохотнул, заметно расслабился, словно сбросил с плеч непосильный груз и, вытянулся на стуле. Ну что же, подумал он, значит можно поговорить откровенно, поддержка коллег мне отчаянно необходима.
— Давайте сначала выпьем, — произнес он, — устал за сегодняшний день как собака.
Рюмку Изюмову налили до краев, на голодный желудок выходило немало. Он слегка поджал губы, но ничего не произнес и приподнял густо пахнувшую спиртом и сивухой емкость. Дождавшись, когда остальные офицеры последовали его примеру, поднялся, сверху оглядел сидящих за столом товарищей. На мгновение в его взгляде мелькнул тот, кем он являлся на самом деле и кого тщательно прятал — матерый волчара. В офицерской молодости подполковник служил в морской пехоте. Во время очередной командировки в Чечню, он набил морду зажравшемуся снабженцу, за что его едва не выкинули со службы, но повезло, заступился командир и командование ограничилось тем, что сослало в ремонтники. Громким голосом он провозгласил: