Эта история, порожденная казуистикой церковников и столь тягостная для ее участников, продолжалась до 1911 года, когда скончался первый муж Ирины Алексеевны — Мартыщенко и она обвенчалась с Борисом Ивановичем. Лишь после этого дети получили право носить фамилию отца. Тогда-то из официальных бумаг исчез Митрофан Павлович Мартыщенко и появился Митрофан Борисович Греков.
Мы имеем возможность много раньше, чем это произошло в действительности; восстановить попранную справедливость. Для нас с самых первых страниц повествования художник будет носить ту фамилию, под которой он вошел в историю живописи, — Греков.
…Нежаркое вечернее солнце опускалось за край земли. Длинные тени побежали от приземистых мазанок и плетней, от высоких тополей, упирающихся своими голенями в безоблачное небо. Скоро красный диск исчезнет за дальними буграми, и тогда на степную траву ляжет холодная роса. Над рекой поплывет, заклубится туман. Но пока что в воздухе разлита теплынь.
В такие ясные, спокойные вечера Борис Иванович Греков любил посидеть на крылечке. В ожидании рассказов да побывальщин вокруг него сбивалось многочисленное потомство. На коленях устраивалась самая младшая в семье, Дуняша, к правому плечу на правах любимца приникал Митя, как звали домашние Митрофана, остальные рассаживались кто где.
В один из таких вечеров, посасывая трубочку с обкусанным мундштуком, Борис Иванович негромко рассказывал:
— Сражение это произошло в 1813 году под Лейпцигом. Густыми колоннами пустил Наполеон свою кавалерию на русские войска, построившиеся на поле четырьмя линиями. Стремительна была атака кирасир-латников Понятовского. Будто туча саранчи налетела. Одну за другой пробили французы три линии войск, осталась последняя…
Плавно льется привычный рассказ, слово цепляется за слово, фраза за фразу. А мысли идут своим чередом…
«Как быстро бежит время, — думает отставной хорунжий, ласково придерживая крохотную дочку. — Давно ли я вот так же держал на коленях старших сыновей Ипполита и Терентия? А они теперь уже совсем взрослые — скоро будут поступать в училище… Да и средние догоняют… Как-то. сложится их жизнь?.. С Ипполитом и Терентием вроде все ясно. Оба они смышленые, понятливые, всякое слово ловят на- лету. Эти и в опасности не сробеют, и в беде не пропадут… Евдокия, как говорится, отрезанный ломоть. Подрастет, выйдет в девки, махнет подолом — и поминай как звали…»
В голубые колечки завивается дымок самосада над головами притихших детей.
— Тут выскочил вперед полковник Ефремов: «Братцы, умрем, а дальше француза не пустим!» Двинулись казаки рысью, размыкаясь в лаву, беря пики наперевес. Со страшным гиком устремились на неприятеля…