Моя ужасная няня

Торе – и нашей Хильде,

с любовью

В те времена семьи были куда многочисленнее, чем в наши дни, и дети в таких семьях часто росли непослушными шалунами. Мамам и папам приходилось нанимать всевозможных нянек, воспитательниц-бонн и гувернанток (часто французских или немецких), чтобы те приглядывали за их непослушными детьми, – и обычно всего одну тщедушную девчонку-помощницу, бедняжку, которая прислуживала всем этим нянькам, боннам и гувернанткам…

В той семье, о которой я вам рассказываю, детей было, пожалуй, побольше, чем в любой другой, притом детей страшно озорных и непослушных, – так много, что я даже не стану перечислять их имена (наверняка вы и сами разберётесь, пока читаете). Даже их родители и те определяли детей не именами, а сразу группами: Старшие, Средние и Младшие, а ещё Маленькие и, наконец, Дитя. Это Дитя отличалось воистину замечательным нравом, стараясь поспевать за прочими детьми на своих толстеньких полусогнутых ножках, несмотря на вечно сползающий до пухлых розовых коленочек подгузник. Разговаривало Дитя на забавном языке собственного изобретения.

Ещё в семье был совсем крошечный младенчик – его так и звали: Кроха, – но он пока просто не умел шалить и озорничать, а это скучно, так что рассказывать о нём особо нечего.

С детьми жили две собаки-таксы. Одна была золотисто-коричневая, как пенка с топлёного молока, и звали её Ириска. А вторую, крошечную и чёрную, гладкую и увёртливую, как маленький тюлень, звали Изюминкой или, покороче, Изюмкой.

И настолько непослушными и озорными были эти дети, что, сколько об этом ни повторяй, вам всё равно будет трудно поверить. Не проходило недели, чтобы расчёт не попросила или толстая нянька, или одна из двух чопорных бонн, или гувернантка-француженка, или тщедушная девчонка-помощница. Тогда ушедшую приходилось заменять новой толстой нянькой, чопорной бонной, иностранной гувернанткой или тщедушной девчонкой-помощницей. Однако наступил день, когда все они уволились сразу – взбунтовались как одна, явились толпой в гостиную и хором сказали: