Родители вдруг улыбнулись. Синхронно, одновременно растянули губы от уха до уха, как заводные куклы, обнажили десны и зубы, и так это было жутко, что я едва не заорал.
Мать подняла левую руку и неловко повела ею в воздухе. Искала что-то? Потом ладонь ее натолкнулась на подлокотник, и она словно поняла, что делать: оперлась на него и встала на ноги. За все это время она ни разу не моргнула. Как и отец.
Все было не так! Никакой радости от моего приезда, а ведь они должны быть такими счастливыми, наперебой меня расспрашивать, хлопать по плечам, обнимать и целовать.
– Аркадий, – произнесла она, и это был мамин голос, который мне так хотелось услышать. – Аркадий вернулся из армии. Заживем теперь вместе.
Голос мамин, но интонации, слова совсем чужие!
Она никогда не звала меня полным именем: всегда или Аркаша, или вообще Аркешик, чего я терпеть не мог. А теперь дорого дал бы, чтобы услышать это прозвище.
Я хотел обнять маму, но что-то меня остановило. Встал и подошел отец, который всё не спускал с лица клоунской улыбки.
– Здравствуй, сын, – сказал он и подал мне руку.
Ладонь его была похожа на мокрую тряпку: вялая, холодная и будто совсем без костей. Не удержавшись, я брезгливо отдернул руку. Отец не обиделся, и они с матерью, отвернувшись от меня, пошли в кухню.
Я в замешательстве осмотрелся, потом заглянул в свою комнату, в комнату родителей. Везде было пыльно, на полу лежали вещи – мамин платок, газета, отцовские очки для чтения. В комнате родителей валялся опрокинутый стул. Кто-то задел его, уронил, а поднять не удосужился. А ведь родители мои – очень аккуратные люди, они не выносили беспорядка, ни за что не допустили бы такого запустения, тенетушек в углу.
И рубашка на отце грязная…
– Аркадий, я приготовила обед, – деревянным голосом сказала мама.
Я поплелся на кухню.
Открывшееся мне зрелище заставило замереть на пороге. Дверцы шкафов были распахнуты, посуда сдвинута с места, будто мама искала что-то, не зная, где что лежит. На плите стоял любимый мамин чайный сервиз. Вместо ароматов еды – густой запах свежей земли.
Когда я увидел его источник, меня замутило.
Родители сидели за столом, перед ними стояли тарелки, наполненные вырванной с корнем травой, какими-то клубнями – большими и маленькими. Рты отца и матери были испачканы землей, а у отца – еще и чем-то красным. В первый момент я решил, что это кровь, но потом понял: свекла. Он жадно откусывал измазанную землей сырую свеклу, жевал, хрустел, причмокивал, шумно глотал. Земля и кусочки непрожеванной свеклы падали ему на грудь.