Я забрел довольно далеко от общаги, так что очутился там, когда уже стало темнеть. Пока метался, пытаясь узнать, в каком она блоке, Корнеева нашла меня сама. Вернее, не она, а новости о ней.
– Девчонка на крышу забралась!
– Спрыгнет, точно спрыгнет, ой, мамочки!
– Зачем она? Надо полицию! Вызовите кто-нибудь ментов!
Обрывки фраз, чьи-то истерические вопли и слезы накрывали меня с головой, окутывали плотным облаком. Я летел по лестнице на девятый этаж (лифт вечно застревал), даже не понимая, зачем мне так нужно добраться до Корнеевой, что я буду делать, когда увижу ее, что хочу услышать.
У двери на крышу толпились люди, не решаясь выйти наружу: вдруг самоубийца испугается и спрыгнет? Я как-то умудрился просочиться сквозь толпу, никто меня не остановил.
Очутившись на крыше, я словно бы шагнул в невесомость. Звуки стихли, все исчезло. Остались лишь я, пустота и Корнеева, стоящая у края.
Было ветрено и сыро, мокрый снег все-таки пошел. Плохой день, чтобы уйти из жизни: если есть посмертная память, в ней застрянет только промозглая морось.
Уже стемнело, но все было хорошо видно: свет лился из окон соседних зданий, переливались мишурным блеском витрины и вывески. Лицо Корнеевой было одухотворенным, словно она собиралась прочесть стихи.
– А, это ты, – бросила она. – Так и знала, что явишься. Чего тебе?
Мне нужно было о многом ее спросить, но слова сорвались с языка до того, как я успел все обдумать:
– Тебе было проще! Ты знала, что я игрок, а я про тебя не знал! Ты могла выбирать и планировать, а я был пешкой!
– Вправду думаешь, что мне было легче? – спросила Корнеева, и лицо ее как-то смялось, сморщилось.
Внезапно я понял, что она имела в виду. Для каждого – своя игра, так сказал Марк. Если бы мой выигрыш зависел от другого человека, если бы я знал, что кто-то погибнет, чтобы я победил, разве я стал бы пытаться выиграть?
Или все же стал бы?..
– Почему ты хочешь умереть? Ты выиграла. Надо выиграть хотя бы одну игру и…
– Оказалось, есть суперигра, – крикнула Корнеева, и ее круглые глаза стали еще больше. – Если хватит мужества сыграть, присоединишься к Нему! Если нет, если откажешься, Он явится за тобой и сожрет твою душу!
«Кто?» – хотел спросить я, но это было излишне: все ведь понятно.
Тот, у кого карты крапленые. У кого ложка всегда длиннее.
Кого не переиграешь, как ни старайся.
Я не знал, что сказать, но Корнеева и не ждала моих слов.
– В детстве мы прыгали в траву с крыши гаража. А еще в снег с крыши недостроенной двухэтажки. Летишь вниз – и дух захватывает! Не все решались, но я всегда прыгала. И сейчас прыгну. Я сыграю!