Пятый этаж, кругом асфальт и бетон. Телефон ударится о твердую поверхность, превратится в кучку хлама; Гость потеряет дорогу и уберется обратно в ад.
Регина постояла, прислушиваясь. Никто не закричал, что в него чем-то бросили, не разбилось стекло автомобиля. Получается, мобильник упал на землю и умер.
Вот и все, все закончилось.
Девушка закрыла окно.
«А если телефон кто-то найдет?» – подумала она.
Ну и пусть. Вряд ли удастся его починить после такого падения.
Весь вечер Регина тряслась, как заяц, каждую секунду ожидая, что Гость объявится, что кто-то позвонит или постучит в дверь. Но никто не пришел.
Оставалось верить, что и не придет никогда, забудет дорогу.
А если нет?..
– Фу таким быть! Позорище, – скривилась Олечка Зимина, заходя в магазинчик.
Голубоглазая Олечка была самой красивой девочкой в классе. А бомж, который, покачиваясь, стоял возле магазина, был мерзким и грязным.
Ребята часто приходили сюда после уроков купить чипсы, колу или мороженое. Бомж вечно тут околачивался: рылся в контейнере за магазином, стоял возле двери, торчал около спуска к метро.
Женин дом был неподалеку. Иногда бомжа видели и около него, но дом считался элитным, был огорожен забором, ключ от ворот имелся только у жильцов. Внутри, в уютном загончике, находились лавочки, декоративные деревца, детская площадка, парковка. Таким, как этот оборванец, вход в подобные места заказан.
Нечесаные седые волосы, похожие на свалявшуюся шерсть; отечное, бугристое, похожее на картофелину, лишенное индивидуальности лицо – лица всех пьяниц похожи. Черное пальто с чужого плеча болталось на старике, как на вешалке, ладони не высовывались из слишком длинных рукавов. Брюки, обувь, место которой на свалке, убогая котомка – вид старика вызывал отвращение, а уж исходящий от него запах…
Женя зашел в магазин вслед за Олечкой, Настей и Никой (на «Колю» друг не отзывался принципиально).
– Почему его не заберут куда-нибудь? – никак не могла успокоиться Олечка. – У него, наверное, вши. Вдруг он больной, заразный.
– Он же не чихает на тебя, – резонно заметила Настя.
Она ревновала: Ника упорно не замечал ее, когда Олечка была рядом. На самом деле он вообще никого, кроме Зиминой, не замечал, был влюблен в нее с шестого класса. Хотя Жене, например, больше нравилась Настя: она, по крайней мере, была живая и смешливая. А Олечка постоянно вела себя так, словно стояла перед зеркалом: никого, кроме себя, не видя.
И вот бомжа этого еще заприметила.
– Еще бы он чихнул! – возмутилась Олечка. – Я бы отцу сказала.
Отец у Олечки – крупный полицейский чин. То ли полковник, то ли целый генерал.